1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции - [108]
Вот и в Балахне, узнав о начале войны, позакрывали все пивные и трактиры. Причем владельцы последних попросту испугались, что разгоряченный патриотическими чувствами народ возьмет вино из буфетов силой. Впрочем, наши граждане всегда находили выход. В 1914 году особой популярностью у населения пользовались «Киндербальзам» и «Рижский бальзам», кои считались лекарственными средствами и свободно продавались во всех аптеках!
Балахнинские пивные и винные в первые дни войны опустели, зато библиотеки-читальни были битком набиты народом. Радио ведь тогда не было, а единственным доступным СМИ являлись газеты. И те после 19 июля стали большим дефицитом. Один номер порой одновременно читали по 10–15 человек, некоторые «ораторы» делали это вслух. Доходило до того, что принявшие на грудь бальзама балахнинцы вырывали свежие газеты друг у друга из рук и даже перепродавали другим после прочтения! А вот на фронт бить немцев рвались далеко не все. «О добровольцах в Балахнинском уезде пока не слышно, – сетовала местная хроника. – Один только стражник, служащий в канцелярии исправника, уходит в санитары…»
А ты достоин любви царя?
Первой «прекрасное могуче» ощутила на себе Нижегородская ярмарка. Не успев начаться, всякая торговля на ней приостановилась. За исключением торговли в трактирах, где пили в ожидании торговли.
К слову сказать, 19 июля в ярмарочном электротеатре «Модерн» произошел страшный случай, который пополнил череду загадочных и мистических событий, предшествовавших началу войны. Незадолго до сеанса молодой машинист Алексей Белов, как обычно, запускал автономный паровой двигатель, подающий электроэнергию для заведения. Неожиданно маховое колесо, чего никогда не бывало, разорвало на части. При этом сам Белов был буквально разорван на куски, а часть головы и ступня несчастного упали на Ново-Самокатной улице прямо среди прохожих! Неподалеку грохнулся и полуторапудовый обломок колеса, а второй, весом три пуда, пролетел почти сто метров, пробил крышу дома Свешникова и раздавил койку, на которой спал служащий трактира Карлов.
Суеверные люди тут же назвали происшествие дурным знамением. И в общем-то, оказались правы! В августе 1914-го трудности с ярмарочной торговлей и упадок традиционно связанной с ней жизни всем казались временными. Скоро немцам крышка, и все вернется на круги своя. Конечно же никто не предполагал, что знаменитая волжская ярмарка в ее привычном виде умерла навсегда…
21 июля романтичный губернатор Борзенко обратился к нижегородцам с воззванием и призывом в сей грозный час доказать, достойны ли они любви царя: «Велики и серьезны минуты, переживаемые нашим возлюбленным Государем и Родиной, а потому на обязанности каждого истинного верноподданного лежит забота прежде всего своим примерным поведением доказать, что он достоин той любви и заботы, которую Государь проявляет к своему народу… Обо всякого рода недовольствах, реформах и забастовках нужно забыть, ибо ответственность перед богом за подобные злодейства будет непомерной».
Ну а для не согласных с этим 25 июля в газетах был опубликован приказ того же Борзенко о введении в Нижегородской губернии положения чрезвычайной охраны. Отныне за мелкие нарушения общественного порядка, например несанкционированные митинги, «хулиганство» вводилось относительно «либеральное» административное наказание (арест на 3 месяца либо заключение в тюрьме или крепости на тот же срок, либо огромный штраф в 3000 рублей). В то же время такие «антигосударственные злодеяния», как «умышленный поджог», «умышленное истребление либо приведение всех устройств, служащих для правительственного и общественного пользования», «сопротивление властям, военному караулу и полиции», «за устройство стачек и забастовок в правительственных, общественных и частных учреждениях», «изготовление и сбыт взрывчатых веществ», отныне подлежали рассмотрению не в обычных, а военных судах. Как это уже было при Столыпине.
Кроме того, были ужесточены наказания за «оскорбление войск, полиции и всех должностных лиц правительственных учреждений», «оглашение в печати сведений о Высочайших особах», «самовольное оставление места, предназначенного для жительства по распоряжению судебной и правительственной власти» и т. п.
Война позволила ввести положение чрезвычайной охраны во всех потенциально опасных с революционной точки зрения губерниях. Что дало возможность властям заблокировать любую неугодную политическую деятельность под предлогом особых военных условий. Причем без особых возражений со стороны общества и думцев. Война же! Божья воля! Какие теперь демонстрации и забастовки?!
Колесо истории, как казалось, повернулось вспять. «Тот огромный подъем патриотических чувств, любви к родине и преданности к престолу, который как ураган пронесся по всей земле нашей, служит в моих глазах, да, я думаю, и в ваших, ручательством в том, что наша великая матушка Россия доведет ниспосланную ей Господом Богом войну до желанного конца»,
