1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции - [102]
Ничего глупее придумать было, конечно, нельзя, было бы лучше, если бы министр просто промолчал. Его слова вызвали волну негодования в обществе, а на Ленские прииски были отправлены сразу две комиссии, одна – правительственная под руководством сенатора С. С. Манухина, другая – общественная, во главе с адвокатом А. Ф. Керенским. Результаты работы последний были опубликованы в прессе, естественно вызвав новую волну протеста. «Все имеет конец – настал конец и терпению страны, – писал большевик Иосиф Сталин в газете „Звезда“ 19 апреля. – Ленские выстрелы разбили лед молчания, и – тронулась река народного движения. Тронулась!.. Все, что было злого и пагубного в современном режиме, все, чем болела многострадальная Россия, – все это собралось в одном факте, в событиях на Лене».
И в данном случае товарищ Сталин был прав. Расправа над мирным шествием рабочих вызвала стачки и митинги по всей стране, в которых участвовали около 300 тысяч человек. В Санкт-Петербурге первая забастовка прошла 14 апреля на механическом заводе, в которой участвовало 400 человек. 16 апреля на 15 разных фабриках и заводах бросило работу уже 7816 человек, 17 апреля – 31 тысяча человек на 134 предприятиях. При этом протестующие пытались петь на улицах «вечную память» и устраивать беспорядки. 18 апреля бастовало 85 предприятий, причем кое-где пели «Марсельезу» и поднимали припрятанные ранее красные флаги.
В провинции акции протеста в основном проходили в виде так называемых однодневных забастовок. Самая крупная из них произошла 18 апреля в традиционно мятежной Варшаве. «Ряд забастовок, последовавших после ленских событий и 1 мая 1912 г. в большинстве фабричных и заводских предприятий, а также в мастерских нескольких железных дорог обеих столиц и в некоторых отдельных местностях империи, показал, что в настоящий момент, после более или менее значительного, по подавлении революционной вспышки в России, перерыва рабочие массы вновь поддаются легко сорганизованию, о чем свидетельствуют и отмеченная стройность, дисциплинированность означенных выступлений рабочих, носивших, в большинстве, мирный характер», – с тревогой сообщал циркуляр департамента полиции начальникам районных охранных отделений от 12 мая 1912 года.
Детям сухари, заключенным – кусок мяса
Кстати, история с конским членом в супе на самом деле не являлась случайностью. Скорее наоборот, это был некий символ, маркер реального положения вещей в стране. Вопреки расхожим представлениям о «невероятном экономическом росте» и чуть ли не чуде, реальные данные не подтверждают миф о всеобщем благополучии и процветании царской России перед мировой войной.
Взять хотя бы жизнь в Нижнем Новгороде – одном из крупнейших городов страны – в конце 1912 года. Денег в городской казне ни на что не хватало, повсюду текли трубы, разваливались мостовые, не на что было кормить нищих и бездомных, а чиновники в основном занимались латанием дыр. Городская дума никак не могла принять бюджет следующего, 1913 года. Последнее заседание сего органа по этому вопросу состоялось аж 30 декабря. Посвящены мысли народных избранников в количестве 30 человек были в основном проблеме, на чем бы сэкономить. Большие убытки казне приносила, к примеру, военная квартирная повинность. Из-за низких окладов армейских чинов последние были не в состоянии оплачивать свои квартиры, и эти расходы лежали на плечах города. Однако отказаться от повинности городские власти не могли, посему решили лишь ходатайствовать перед правительством о повышении зарплат военным.
Экономили же там, где могли, хотя на чем вроде бы и нельзя… «Принято предложенное комиссией сокращение кредита на отопление городской полицейской управы на 514 руб., а также кредитов на содержание лошадей и обоза на 1802 руб., на ремонт пожарных частей на 1204 руб. и на уличное освещение на 1500 руб., – писала пресса. – Оставив в смете без изменений кредит на вывоз нечистот из пожарных частей, комиссия нашла, что управе следовало бы выяснить вопрос о другом, более дешевом способе очистки от нечистот в этих частях, в связи с таким же вопросом по телефонной станции». Попутно думцы решили сэкономить и на ремонте разбитых дорог, выделив на эту статью лишь 12 тысяч рублей вместо «минимально необходимых» 21 тысячи рублей.
Перед Новым годом по всему городу устраивались елки для детей. Любопытно, что тогда эти мероприятия не имели какого-то определенного обозначения – «новогодняя» или «рождественская», их называли просто «елка». Газеты того времени повествуют: «Третьего дня в Канавинском клубе была устроена по подписке елка для детей членов клуба. На елку записалось 180 детей. В 5 часов вечера, когда зажгли елку, дети под звуки марша направились в нижний зал. Там для детей были устроены игры, дети Трубины восьми и десяти лет сплясали гопак и спели малороссийский дуэт, затем дети пели хором. Было весело и оживленно. Под конец на сцене был разыгран малороссами водевиль „Ямщики“. Для взрослых после детского праздника были устроены танцы. Клуб был полон гостями. Детям розданы подарки. В тот же вечер для детей и служащих Я. Е. Башкирова была организована елка в Башкировском училище».
