19 египетских рассказов - [5]

Когда начальник стражи осторожно протянул руку, чтобы схватить непокорного за шиворот, худощавое тело Хандави вывернулось, как выпрямившаяся стальная пружина; с силой оттолкнув начальника стражи, он крикнул:

— За что в тюрьму? Что, я украл что-нибудь, ограбил кого-нибудь или совершил преступление? Это ты заслуживаешь тюрьмы!

Восхищенные юноши и дети подбежали к Хандави с возгласами: «Вот это молодец, вот это молодчина, так его!» Начальник стражи тоже устремился к нему.

Ослепленный гневом староста вскочил и сильно ударил Хандави по затылку. Его жирное тело тряслось от злобы. Приспешники старосты обрадовались, все остальные были удручены.

Перед глазами Хандави поплыли круги. То ему чудились крестьяне, которые гнут спину под палящими лучами солнца, то тетушка старосты во мраке кухни, то стройная фигура ее очаровательной дочери, нежное тело которой он когда-то держал в своих объятиях. Вот она на фотографии — полунагая, изящная Назек, которую теперь называют Хурия, так же как его стали называть Абдо. А под фотографией подпись: «Восхитительная танцовщица».

Хандави получил второй удар, третий… Видения потеряли свои очертания и окрасились в кровавый цвет. Он почувствовал, как запылала его шея и сердце наполнилось ненавистью, охватившей все его существо. Хандави ощутил вокруг себя страшную пустоту.

И вдруг, сам того не сознавая, подавшись вперед, он со всей силы ударил старосту в грудь и воскликнул:

— Иди, смотри на свою тетушку и ее дочь! — С молниеносной быстротой Хандави повалил старосту на землю. Окружающие разразились громким смехом, они начали передавать рассказы Хандави о дочери своей госпожи. Один из юношей даже спросил: «А что с ней случилось?» Ему ответили: «Она стала танцовщицей в Александрии и воспитывает сейчас сына, который приходится также сыном Хандави». Стражник, стоявший тут же, удивился: «Так, значит, она танцовщица?» А кто-то под общий смех добавил: «Что же это? Выходит, что наш староста был дядюшкой танцовщицы?»

Между тем староста лежал на земле. В его ноздри набилась дорожная пыль, голова разламывалась от боли, он весь пылал от обрушившегося на него позора. Всякий раз, когда староста пытался приподнять голову, выкрикивая какие-то неразборчивые слова, хохот и громкие возгласы покрывали его голос.

Хандави ушел вместе с крестьянами, а приспешники старосты кинулись к лежавшему на земле «главе» деревни, отряхивая с него пыль и песок.

Мотыги

Перевод Ю. Султанова

Солнце поднялось высоко. Мухаммед разогнул спину и, вздохнув, выпрямился, вытирая ладонью пот с лица. Затем он запел, и крестьяне подхватили его печальную и мелодичную песню. Впервые за это утро они не чувствовали себя одинокими.

Но вот щелкнула плеть и раздался окрик:

— Молчать!

Голоса замолкли, оборвав песню. Это была одна из лучших народных песен!..

В те времена никто не имел права даже петь.

Апельсиновые сады благоухали ароматом, а человеческий пот смешивался с пылью. Плети свистели в воздухе и хлестали по спинам людей сильнее, чем мотыги врезались в землю… Надсмотрщик постоянно повторял: «Молчать!»

Но Мухаммед вновь начал петь, и крестьяне запели вслед за ним. Песня была для них единственной возможностью выразить свои чувства. В ней рассказывалось об амбарах, в которых больше не было кукурузы, о сараях, где не кудахтали куры, о деревнях, в которых не осталось мужчин, об оккупантах, забравших у египтян все: домашних животных, птицу, провизию для своей войны с немцами и турками…

Лошади — для войны! Рабочий скот — тоже для войны. Последний кусок хлеба англичане вырвали изо рта голодных египтян! Но не удовлетворились этим, а погнали на войну людей.

Египту не нужна была эта варварская война, он никогда не был заинтересован в ней. Но египтяне не могли сопротивляться колонизаторам; им оставалось только одно — искать утешение в слезах…

Эти слезы крестьяне изливали в песнях. Они посылали проклятия империалистам и оплакивали память героев, павших в борьбе за свободу!..

Снова раздался хриплый и грубый окрик:

— Эй, Мухаммед, сын шейха Амара, замолчи!.. Сказано замолчи!.. Почему ты задеваешь англичан?!

Как и многие египтяне, шейх Амар погиб во время восстания Ораби-паши… А тысячи людей, подобных Мухаммеду, голодали, выращивая для англичан хлеб и плоды.

Во время мировой войны все воочию убедились, что принесло Египту хозяйничанье англичан. Деншавайские[3] события до сих пор вызывают у людей боль, страдание и жажду мести!

Поэтому каждый египтянин, кроме разве этого управляющего с отвратительным голосом да его хозяина, владеющего всей землей в округе, всеми садами и крестьянами, имеет основание ненавидеть англичан!..

Паша и его друзья продают англичанам все, что производит египетская земля. Они набивают золотом свои сейфы и издеваются над крестьянами. Под защитой англичан они чувствуют себя в безопасности от гнева этих мучеников; но когда-то их отцы тряслись от страха, когда Ораби-паша возглавил восстание всего простого народа на земле своих предков.

Мухаммед поднял голову и, положив мотыгу на плечо, воскликнул:

— Какое мне дело до англичан?! О них думает лишь твой господин паша!

— Замолчи! — закричал на него управляющий и, подняв плеть, ударил Мухаммеда по лицу. Три грубых и сильных человека — его надсмотрщики — накинулись на феллаха. Истощенные и изможденные крестьяне с ужасом смотрели, как удары четырех плетей непрерывно сыпались на Мухаммеда!