19 египетских рассказов - [37]

Сестре неприятно было видеть, что муж уделяет Хайрии больше внимания и нежности, чем ей, но она подавляла в себе досаду как могла. В течение многих лет, снедаемая тоской по собственному ребенку, она с волнением наблюдала, как ее муж все свое нерастраченное чувство отцовства отдавал девочке-сироте.

Она должна бы так же, как и ее муж, считать маленькую сестру дочерью, и сперва так оно и было. После смерти родителей Хайрии женщина привязалась к девочке, которая наполнила ее существование новым смыслом и дала радость материнства, которого она была лишена. Но едва она увидела, что муж тянется к ребенку, как почувствовала смутное беспокойство, которое все росло, пока не превратилось в постоянную тревогу. Ее беспокоило, что девочка пробудит в муже дремлющие отцовские чувства и ему захочется иметь своих детей, которых волею судьбы они были лишены.

Женщина не знала, что делать с сестрой. Ей приходило на ум невозможное: выгнать ее, бросить на дороге бесприютной, отверженной изгнанницей. Но муж не согласится на это, даже если придется самим остаться без крова.

На помощь пришла судьба. Она привела в эту округу любителей отдыха в отдаленных, глухих местах. Между ними и жителями побережья завязались знакомство и добрососедские отношения. Жена рыбака принялась искать у приезжих работу для девочки. Когда минуло лето и появились первые признаки осени, женщина сделала все, что могла, приложила все старания, прибегла к хитростям, чтобы девочка уехала с отдыхающими, которые охотно соглашались взять ее с собой.

* * *

Муж стоял и безмолвно смотрел на свою девочку, когда ее привели к поезду. Только сегодня утром сестра сказала Хайрии, что она должна ехать. Эта неожиданность ошеломила девочку. Почему? Когда? Куда? Затем ею овладел страх. Она вцепилась в одежду рыбака и замерла. Хайрия все цеплялась за него, пока ее не оторвали в самый последний момент. Она с мольбой смотрела на своего приемного отца, втайне взывая к аллаху, чтобы поезд испортился и она могла бы еще часок чувствовать спасительное прикосновение руки этого доброго человека. Но рыбак стоял в оцепенении.

Он не чувствовал, как жена толкала его, чтобы возвратиться домой, и девочка обессиленно отвела от него взор. И вдруг он бросился к вагону и в тот момент, когда поезд уже должен был тронуться, схватил девочку на глазах у пораженных неожиданностью пассажиров и бросился с ней к берегу, а за ним бежала, задыхаясь от гнева, разъяренная жена.

Разыгралась буря. Гнев, который она сдерживала в себе из года в год, проявляя терпение и сдержанность, вылился наружу. Затаенная досада стала извергаться вулканом. Женщина пришла в ярость. Она требовала раскрыть тайну его привязанности к девочке и в ослеплении заставила выбирать между ними — она или сестра.

Его достоинство и человеческая гордость возмутились, и он выбрал ребенка.

Жителям побережья он с полной откровенностью и убежденностью сказал, что не может выбросить ни в чем не повинную сироту на улицу в угоду жестокой прихоти жены.

Прошел год, девушка расцвела, юноши поселка проявляли интерес к ней и искали ее руки. Но она твердо решила, что выйдет замуж только за своего благодетеля, который воспитал ее, кормил и дорогой ценой спас от бесприютной жизни и скитания.

Он думал, что девушка поступает так, признавая его право на нее и отдавая то, что называют долгом. Он не желал отягчать ее молодость выполнением этого долга и пытался, как мог, оттолкнуть от себя и выдать замуж за какого-нибудь юношу.

Но Хайрия действительно полюбила его и не могла с ним расстаться и отказаться от него.

* * *

И вот в округе услышали об этом браке. Сперва он был встречен угрюмым молчанием, но вскоре все стали деятельно обсуждать это событие. Рыбаку оставалось лишь покинуть поселок и отправиться вместе с молодой женой по обширной земле аллаха в поисках средств к существованию.

Погоня за куском хлеба перебрасывала их с места на место, пока их странствования не завершились наконец в деревне, расположенной на исмаилийском канале. Здесь муж Хайрии нанялся матросом на парусное судно.

Тогда-то я и познакомился с Хайрией. Я обратил на нее внимание, когда она пришла с группой женщин к врачу для специального осмотра по направлению земледельческого общества.

Я тотчас заметил в ней характерные черты жителей северной части пустыни. Она почувствовала симпатию ко мне и изредка навещала меня.

Затем Хайрия исчезла из этих мест; говорили, что она вернулась на север. Я иногда вспоминал ее простоту, скромность, мягкость. Но воспоминания стали постепенно сглаживаться, пока время не поглотило их. А затем сведения о ней принес человек, от которого мы их не ждали. Это было в начале прошлой осени. В столицу партия за партией стали возвращаться рабочие с канала, не пожелавшие ковать своими руками позорные кандалы, которые Египет навсегда отказался надеть. Они вернулись, встреченные любовью и почетом народа.

Эти люди не задумывались о завтрашнем дне и о том, что их дети будут обречены на голод и лишения. Их главной заботой было избежать презрения и позора и не помогать тем, кто узурпировал свободу их родины и пытался в течение семидесяти лет уничтожить все блага и самое право народа на существование.