1632 - [57]

Священник продолжал захлебываться об истинной вере.

Мы стояли на коленях в молитве, когда ваши 'католические' наемники ворвались в типографию.

Священник поносил протестантов.

Да, протестанты убили моего деда, и забрали мою мать. А ваш добрый католик Людвиг вонзил меч в живот моего отца, когда тот перебирал четки.

Священник перешел к осуждению греха.

Где ты был, 'святой отец', когда твои солдаты, эти сволочи и грязные свиньи, насиловали мою сестру, привязав ее за руки и за ноги к кровати моего отца?

Остальное он уже не слышал. Мысли Ганса унеслись далеко-далеко. В холод и безнадежность. Молодой восемнадцатилетний человек был на самом краю абсолютного отчаяния.

Ганс знал правду. Так долго сдерживаемое восстание сатаны наконец-то восторжествовала. Уже не Бог сидел на небесном троне. Его заменил Зверь. Теперь приспешники Змея, а не Господа, носили одеяния духовенства. Все духовенство, всех вероисповеданий. Сами вероучения стали бессмысленны. Шутка сатаны, и ничего более. Повелитель мух забавлялся, мучая землю и ее народ.

Проповедь закончилась. Ганс благодарил бы Бога, если бы хоть у Гретхен остался кусочек веры. Но не было больше Бога, и некого было благодарить. Впереди только бездна.

Он чудом удержался на самом ее краю. Мысли о самоубийстве часто соблазняли Ганса. Но… Он раздул ноздри, и сделал глубокий вдох. По-прежнему глядя на землю и сцепив руки перед собой.

И вовсе не в религиозном рвении он со всей силой сжал пальцы. Ганс Рихтер тем самым напоминал себе, что не все еще потеряно. У него еще было что-то. Что он мог назвать своим, и чему хоть чем-то мог помочь.

Семья. Вот что у меня есть. То, что я буду защищать, насколько смогу. Всеми силами.

Глава 16

— Сколько, ты думаешь? — спросил Маккей.

Эндрю Леннокс близоруко прищурился. Потом, вспомнив о своем новом подарке от американцев, он достал очки и надел их. Ему потребовалось не более пяти секунд на осмотр поля, чтобы вынести решение.

— Две тысячи. Состав два к одному. Может быть, чуть меньше. Тилли более консервативен, чем Густав Адольф, вторая часть не так многочисленна. И у них совсем нет артиллерии.

Маккей кивнул.

— Я прикинул так же.

Майк, стоявший рядом с ними, спросил.

— Что такое два к одному?

— Соотношение пикинеров и аркебузиров, — ответил Маккей. Шотландский офицер указал на плотный строй людей, медленно приближающихся к ним.

— Видите их построение? Это типичный испанский стиль 'терция'. Все армии Габсбургов используют его в бою, хотя имперцы предпочитают более высокую долю аркебузиров, чем испанцы. Впечатляет, не правда ли?

Майк оценил наступающую армию. И, конечно, был согласен. Впечатляет, безусловно. Императорская армия напоминала ему надвигающегося гигантского мастодонта, сверкающего бивнями.

И которая, вот-вот, станет такой же вымершей.

Наемники Тилли двигались колоннами примерно пятьдесят на сорок с интервалом не более пятидесяти ярдов. Три фута между рядами, а сами ряды были еще более тесными. Построение было настолько плотным, что даже по чистой и ровной поверхности того, что когда-то было распаханными сельскохозяйственными угодьями, они могли передвигаться, не глядя под ноги. Майк знал, из того, что говорили ему Маккей и Леннокс — что хотя сам Тилли и вся его армия были тоже где-то в этом районе, наступающая на них 'терция' была одной из шестнадцати или семнадцати таких подразделений. Шагающие бок о бок, солдаты напоминали ползущий ледник. Медленный, как ледник, и такой же неукротимый.

Копейщики наступали в центре. Их огромные пятнадцатифутовые копья, удерживаемые пока вертикально, блестели даже в свете пасмурного дня. Пятьсот аркебузиров выстроились по флангам. Основной обязанностью аркебузиров было сдерживать вооруженную тяжелыми пистолетами кавалерию и отвечать на залпы вражеских солдат. Такая тактика оправдывала себя уже на протяжении целого столетия и даже больше, что в сочетании с натиском ужасных копий должно было решить все дело и сегодня.

Так, по крайней мере, гласила общепринятая теория и практика этого времени. Фрэнк Джексон, стоящий слева от Майка, имел на это свое собственное мнение.

— Целая толпа кандидатов в покойники. Одна кассетная бомба — и вывози трупы.

— У нас нет кассетных бомб, — заметил Майк мягко.

Фрэнк фыркнул.

— Так и это не армия Северного Вьетнама. Но, скажу тебе прямо, этим несгибаемым маленьким ублюдкам в их черных пижамах пришлись бы по вкусу эти парни. Ходячий фарш. Не хватает только рыбного соевого соуса.

Майк поморщился от такого сравнения. Фрэнк привез домой с войны жену-вьетнамку. За прошедшие десятилетия, Диана Джексон — таково было ее нынешнее имя — стала настоящей американкой. Но она по-прежнему упорно готовила пищу, по крайней мере один раз в месяц, с этим чертовым вьетнамским рыбным соусом.

— Рыбный соевый соус, — повторил Фрэнк. При других обстоятельствах, такое явное удовольствие в его голосе было бы странным. Хотя он и души не чаял в жене, Фрэнк не относился ласковее к рыбному соусу, чем любой другой коренной американец.

Маккей, слушая их, уловил суть, не понимая точного значения слов Фрэнка.

— Вы настолько уверены в себе? — Шотландец указал на линию встречного врага. — Они в два раза превосходят нас в численности.