1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал - [25]

Нужно было что-то быстро решать. Патриарх и духовенство настаивали на избрании русского царя. Гермоген называл молодого Михаила Федоровича Романова, а другие духовные лица отдавали предпочтение князю Василию Васильевичу Голицыну. Московский служилый и тяглый люд стоял в основном за Романова. Он имел в глазах людей наибольшие права на трон как двоюродный племянник последнего законного царя Федора Иоанновича. Ляпунов и рязанцы продвигали Василия Голицына. Но Боярская дума во главе с Федором Мстиславским категорически заблокировала его избрание. Бояре все больше склонялась к кандидатуре королевича Владислава, отчасти учитывая неудачный опыт царей из бояр — Бориса Годунова и Василия Шуйского, отчасти ожидая от Владислава встречных милостей. Но, главное, из-за очень хорошо им известных симпатий к Лжедмитрию II московских низов, уже привыкших к переворотам.

Обсуждалась и кандидатура шведского принца. В августе Делагарди обратился с письмом к новгородцам и москвичам, категорически предостерегая их от избрания на русский престол сына польского короля. Советовал сделать царем одного из сыновей Карла IX. Но после клушинского предательства шведов такой вариант уже не проходил.

В результате никто из претендентов так и не получил поддержки большинства ни в Думе, ни на Земском соборе. Решили отложить принятие столь необходимого в тот момент решения до того, как в столицу съедутся представители «всей земли». В провинцию помчались гонцы с наказом выбирать из всех чинов по человеку для участия в избирательном соборе. Но кто же будет осуществлять верховную власть до выборов нового царя?

Глава 3. Оккупационный режим

Семибоярщина и внешнее управление

Семибоярщина. Каковы были основы ее легитимности? «По давней традиции Боярская дума выделяла в период междуцарствия особую комиссию из своего состава для управления страной, — объяснял Скрынников. — Следуя обычаю, Земский собор поручил дела — впредь до съезда представителей провинции — семи избранным боярам. Так образовалась знаменитая московская Семибоярщина. В нее вошли Федор Мстиславский, Иван Воротынский, Василий Голицын, Иван Романов, Федор Шереметев, Андрей Трубецкой и Борис Лыков. Дворяне, приказные люди, стрельцы, казаки, гости и черные люди немедленно принесли присягу на верность временному боярскому правительству. Со своей стороны бояре обязались „стоять“ за Московское государство и подготовить избрание нового царя „всей земли“».

Однако уже через неделю ситуация кардинально поменялась. Жолкевский подошел к Москве и разбил свой лагерь на Хорошевском поле. И вступил в переговоры одновременно и с Семибоярщиной, которой предложил присоединиться к Смоленскому договору об избрании царем Владислава; и с Лжедмитрием II — о совместном штурме Москвы. Семибоярщина оказалась перед нелегким выбором. Ключевский писал: «Ей пришлось выбирать между двумя соискателями престола: Владиславом, признания которого требовал шедший к Москве Жолкевский, и самозванцем, тоже подступавшим к столице в расчете на расположение к нему московского простонародья. Боясь вора, московские бояре вошли в соглашение с Жолкевским на условиях, принятых королем под Смоленском».

Но окончательное слово должен был сказать Совет всей земли. Боярская дума первоначально намеревалась созвать полноценный Земский собор, но в итоге ограничилась тем, что наскоро собрала представителей всех «чинов» москвичей и духовенства и заручилась поддержкой своих решений со стороны близлежащих городов. В итоге в августе проходил весьма ограниченный по составу участников Земский собор с сомнительной легитимностью.

Численно в нем преобладали дворяне. Им бесконечно надоела война, и они надеялись одним махом положить конец и иностранной интервенции, и внутренней смуте. В польский лагерь на переговоры с коронным гетманом явилось, по его подсчетам, около 500 соборных дворян, стольников и детей боярских. Жолкевский не жалел обещаний…

Но тут он получил инструкции от короля, в соответствии с которыми Сигизмунд III сам должен был стать царем по праву завоевателя. Это означало унию с Польшей и прекращение существования России как государства. Понимая, что ни Дума, ни Собор на это не пойдут, гетман предпочел об этом даже не заикаться. Тем более что в рядах его воинства начался разброд. Жолкевский спешил и хитрил.

Кандидатура королевича Владислава становилась все более популярной на Соборе. С его избранием на трон бояре надеялись опереться на королевскую армию ради наведения порядка в стране. «Сторонники унии добились поддержки Земского собора главным образом потому, что выступали в роли миротворцев», — замечал Скрынников.

Мстиславский, Филарет Романов, Василий Голицын в сопровождении соборных чинов 16 августа привезли гетману текст соглашения об избрании царем Владислава, который мало чем отличался от Смоленского соглашения тушинцев.

На следующий день Валуев и Салтыков, присланные от Жолкевского, явились в Кремль и зачитали народу текст договора. Московские чины тут же направились в Успенский собор для принесения присяги. Из Кремля бояре, служилые люди и множество москвичей пошли на Новодевичье поле, где их ждал Жолкевский. По свидетельству гетмана, собралось более 10 тыс. человек. Там русские и польские руководители торжественно утвердили договор. Поскольку среди участников Земского собора единодушия не было и в помине, боярское правительство решило не передавать договор им на подпись. Документ скрепили своими печатями Мстиславский, Голицын, Шереметев, а подписями — два думных дьяка.