№ 16 - [9]

Шрифт

Интервал

Мерцает синью триллион миров,

Я весь переливаюсь немо…

Кто видел отродясь меж лопухов

Образовавшееся небо?

Желеобразный сгусток бытия —

Здесь я никчёмный и болезный…

Лишь там, в Эоне иномерном, я

Красивый, здравый и полезный!

В кутузку бросили опять.

В глухом узилище мой трон…

Но мой сокамерник пронять

Способен стены — вышел вон.

…Я полагаю, что сосед —

Советник тайный отставной.

Хотя мундир без эполет,

Но позвоночник-то — струной…

Вертлужной впадины шарнир,

Видать, с головкою бедра

Весьма притёрт! —

как командир

Сосед размашист, бодр с утра

И рулит прямо в погребок,

В похмельно-тусклые углы…

Благодаря таким грибок

Да не подёрнет там столы!

Он голосил что было сил,

Тем явно против голосуя

Самой Поэзии, чем слил

Себя из бардов подчистую;

Уже вечор пришёл, скрипя

Суставом шаровым своим,

Чертей костя не про себя

И околеть желая им…

Когда он вскоре захрапел,

Меня догадка осенила —

Его выносит за предел

Алкоголическая сила!

А может, и не канцелярский

Советник вовсе спутник мой,

Но к нам засланник янычарский,

Японский ли городовой?!

Отражая свет от фонаря,

Надоев, как собственное эхо,

Гастролёр наш сдулся втихаря,

На бостоне долго не проехав.

Ни к чему искусственный надрыв,

Пафос меланхолии трескучей,

И картин словесных примитив,

И навязчивость пустых созвучий!

Есть очень странные места.

Сарай, к примеру, из Сараев —

Стан янычарских самураев —

Там разверзаются уста

Помимо воли их хозяев.

И честен там до точки всяк.

И всяк — оракул поневоле.

Но тут, в каморке, он никак

Не виден в правды ореоле…

Всё ж вещает он

однажды спозаранку —

Чуть вернулась командирская осанка —

Вот крылатые ракетки-игракетки,

Если хочешь, пошуткуем в этой клетке,

Эти штуки расчехлим да поиграем —

Землю поперебиваем как волан…

Мол, не знаем — так узнаем,

что за краем —

Библия права, Талмуд, или Коран?!

Я приказал ему окститься —

А он ощерился когтисто —

Так в мелочах житейских мелей

Недолго стать и пустомелей!

И я взошёл на свой Олимп,

Чтоб взгляд от бренного отлип.

Вновь приходили доктора,

Цивилизатор применили;

Жрецы времён Амона-Ра,

Они мне служат в жёстком стиле.

Что ж, пусть дубасят, воду льют,

В уста засовывают кляпы,

Пусть трон —

решётчатый приют, —

Не лезьте в душу, эскулапы!

Служите мне без ампулы,

Не впрыскивайте мрака в вены,

Не лейте в мозг сомнамбулы

Иезуитской вашей пены!

И да очнётся вся планета,

Стряхнув с себя

презренный рой

С душой зелёного расцвета

И загребущею рукой!

Презрев милосердья скрижали,

Слонами опять наезжали,

С размаху давили меня,

Во всех прегрешеньях виня.

Уже давно вокруг парят

Необъяснимые созданья,

Порой выстраиваясь в ряд,

Порой сходясь в одно сиянье.

Они выкачивают из

Абракадабры рбадакарба —

А рбадакарб питает жизнь

Всего загадочного скарба…

Так в центре всех инфраструктур

Инферносфер и скверно-инфо

Один возможен штукатур —

Он смерть

раскрашивает в нимфу.

Да-да, гримёр-реаниматор,

Подземных сил координатор

И Неохватства махинатор…

Да-да, картинный богомолец,

Злато-сусальный стихотворец,

Румян, как вербный херувим,

Клевреты тянутся за ним;

Фальшиво выглядел зело

Визит их в Сарское село…

Да-да, которого потряс

Наш интеллект и что напал

С бутылкой гнусною на нас,

Перенесясь поздней в Непал

Драконов тамошних нанять,

Дабы войной пойти опять…

Как высший чин,

бароны, гранды,

Мои идальго, дуэлянты,

Из Таганрога эмигранты,

Из Красноярска ловкачи,

Новомосковки щипачи,

И Оренбургские бичи,

И прочие тузы бахчи,

Ценю я разное искусство

Без патетического дуста —

И Каталонских взлёт усов,

И оквашнение часов,

И Андалузских посвист псов,

Маэстро Гойи бунт насущный,

От суеверий прочь влекущий

И повергающий мой ум

В круговорот полезных дум…

Но ненавижу простодырства,

В лохмотья ряженой корысти,

А также умных дураков,

Гремящих в бубен прямиков!

Перебежками,

клочками

Брезжился мой нынче сон.

В нём я щи хлебал очками,

А глядел сквозь патиссон.

В гору глыбина гранита

Заползала как змея,

И разбитое корыто

Кочергою клеил я.

Распадался текст на буквы

И срастался снова так,

Что мудрёную науку

Мог постичь любой дурак!

Я же к сути пробивался,

Да не вышло ничего…

И кружились вихрем вальса

Стены склепа моего.

А потом какой-то резвый

По щетине из стерни

Наскочил да поизрезал

Кожу времени в ремни!

Эй, оседлавший рысака,

Нас не возьмёшь нашармака!

Прикормился, примелькался,

Успокоился, исчез…

Это курс — по смерти галсу.

Нам другой тут интерес.

Без тепличных мест, без блата,

С полным бременем нужды —

Путь пройти от кирз солдата

До фельдмаршальской звезды!

Бытописатель я дотошный

И привожу — как аргумент —

О продвижении пригоршни

Таланта данный документ:

Сперва шёл с Нарвы в Капернаум

Большой верблюдов караван.

Почти такой же из Бернау

Шёл по горам в Вазиристан.

А третий брёл из Самарканда,

Хорезм минуя и Коканд,

Через Хиву — вновь до Коканда,

А там — опять на Самарканд…

Быстрее первых трёх четвёртый

Азоевропу налегке

Прошёл, как по дороге твёрдой,

Возникшей махом на песке.

Притом погонщики друг друга

Отменно знали отродясь,

Поскольку все — из Устилуга,

Свистя Стравинского на раз.

И вот, верблюдские поводья

Свои однажды отпустив,

Они затеяли мелодью

«Весны священной» на разлив;

А там, в Разливе-то, плешивый

Собрат из пункта номер шесть,

Наверно, вдохновлённый Шивой,

Решил чинить короне месть.

Он в кокон тлена

врос по шею —

Торчит одна лишь голова —

Продолжить чтение