159. Статья или поза? - [4]

Отсутствие доказательной базы толкает следователей к выбиванию у подозреваемых в мошенничестве признания своей вины. В ход идет и физическое, и психическое воздействие. Но и само содержание в СИЗО без нормальной медицинской помощи и съедобной пищи можно приравнять к пыткам. Те, кто не признал свою вину, содержатся в гораздо худших условиях, чем те, кто это сделал. Им не дают свиданий, не разрешают телефонных звонков.

Но даже если человек выдержал все издевательства, он все равно обречен на обвинительный приговор. Приговоры выносятся на абсолютно шаткой доказательной базе, а также на фактах, которые можно трактовать двояко. Ведь ни следователь, ни судья не разбираются в тонкостях экономики. В России выносится 0,7% оправдательных приговоров. Представляете, сколько невиновных людей отправляется на зону?

Амнистия по экономическим преступлениям могла бы серьезно исправить ситуацию. В идеале, необходимо даже создать специальный орган по пересмотру сфабрикованных дел о мошенничестве с последующей реабилитацией пострадавших. Но этого не происходит. И вряд ли произойдет в ближайшее время.

Но Роман ждал амнистию и верил в правосудие. Оказалось, что его подставил лучший друг Денис, с которым он собирался открыть торговый центр. Роман должен был подобрать арендаторов и собрать деньги за аренду. Сумма этих взносов оказалась настолько большой и привлекательной, что Денис забрал все деньги себе и построил гостиницу в Крыму, а Роман сел в тюрьму. Вот и вся правда жизни.

3. От интереса к страсти. Безумный треугольник любви

Пришло смс-сообщение: «Можно позвонить? Не занята? Александр». «Да, конечно, звони» – ответила я.

– Привет, Кать. Я получил твое письмо. Спасибо. Ознакомился с постановлением и понял, что нам с Романом амнистия не светит.

– А у тебя тоже особо тяжкое по 159-й?

– Да, нарисовали подонки.

– В смысле?

– Жил, работал, развивался, никого не трогал. А тут – бац, и уже в наручниках.

– Тебя тоже подставили? Если не хочешь, не говори.

– Да, два завода «отмели». Еще им мало, наложили арест на все имущество и счета. Говорили мне родители: «Не лезь никуда, иди работать на завод». Я же купил заводы, теперь буду работать в тюрьме.

Этот голос… Я не могла сосредоточиться на серьёзных вещах, слыша его… Признаться, я не обделена мужским вниманием, да и работа располагает к новым знакомствам (в офис, как минимум, раз в неделю привозят цветы от незнакомцев), но всё это оставляет меня равнодушной. Во-первых, я замужем за Романом, а во-вторых, у меня нет желания флиртовать и сближаться с кем-то. А тут вдруг я влюбилась в голос: особенный, живой, теплый. Его вибрации проникали сразу в душу.

– Сколько ты уже под следствием?

– Четыре месяца. Еще не скоро, минимум полгода до суда.

– Да, бедняга. Особенно тяжело, когда не свершал никакого преступления, а тебя обвиняют.

– Я ничему не удивляюсь в этой стране. У меня два высших образования, я кандидат экономических наук. Мои заводы работали на благо людей. Лучше бы я тратил свои знания и силы на развитие другой страны. Никакой справедливости, – с сожалением произнес Александр. – Я родился и вырос в России, мне очень жаль, что все так произошло. А еще мне жаль мою дочурку. И маму. И отца. И тебя…

– Все будет хорошо. Чем занимаешься целыми днями? Сколько вас человек в камере? – я решила поменять тему, чтобы вновь услышать веселые нотки в голосе Саши.

– Нас трое. Двухярусная кровать, стол, лавочка, умывальник и унитаз. Не пройдешь – не проедешь, но жить можно. Мы все трое по статье 159, поэтому быстро нашли общий язык, – с усмешкой сказал Александр.

– Русские бизнесмены, однако, – пошутила я.

Мы оба рассмеялись. И я еще больше прониклась вибрациями этого голоса, его смех просто меня заворожил. Удивительно.

– Целыми днями мы общаемся и рассказываем друг другу истории. Едим, отжимаемся и ругаемся. Замкнутое помещение. Видимо, устаем друг от друга.

Я – психотерапевт, поэтому, общаясь с Сашей, я понимала, что ему необходимо слышать любую человеческую речь извне. Он имел право говорить по телефону по вечерам, но не больше трех часов. Сначала он набирал родителям – сказать, что все хорошо. А потом – мне. Мы долго разговаривали друг с другом, шутили, смеялись, грустили. Он рассказывал про свою жизнь, про первую любовь, про учебу, про друзей и предателей, про родителей, про разочарования, взлеты и падения, про мечты и реальность. А я наслаждалась и слушала. Три часа пробегали, как три минуты.

– Моей самой большой мечтой всегда было полюбить, да так, чтобы дрожь по телу шла, чтобы дух захватывало, чтобы только она в голове, чтобы жить ради нее, творить ради нее, повенчаться, быть верными друг другу, прожить всю жизнь и умереть в один день.

– А какой твой идеал женщины? – полюбопытствовала я.

– Я всегда мечтал об одной и той же женщине: высокой, худенькой, но с пышной грудью, длинными волосами, бархатной кожей и дерзким характером. И чтобы добрая была.

– Ты описал меня, – без ложной скромности сказала я.

Воцарилась тишина. Саша замешкался.

– Эм… А я… Высокий, стройный, голубоглазый блондин. Приятно познакомиться.

Сказать честно, я решила, что он шутит. Но после этого разговора наше общение перестало быть «братским», в нем появился флирт. Александр аккуратно попросил выслать ему мои фотографии, что я сделала быстро и с удовольствием. Обычно мужчины, стараясь привлечь мое внимание, лезут вон из кожи, чтобы показать себя с самых лучших сторон. Саша же в течение двух месяцев нашего общения каждый день рассказывал мне про все свои недостатки, словно каялся перед казнью. И мне было весьма любопытно, как он будет вести себя теперь.