153 самоубийцы - [66]

Вот инструктор районного комитета партии Федотов вызывает к себе Киселева и предлагает ему беспрекословно оставить свою квартиру на Комсомольской улице и переехать на другую. Строптивый Киселев не соглашается. Федотов обращает внимание Киселева на то, что это – директива товарища Лифшица и что, не выполняв этой директивы, Киселев нарушает устав партии.

Вот товарищ Лифшиц 21 февраля вызывает к себе в кабинет Киселева, отбирает у него партийный билет, объявляет его арестованным, вызывает конвоиров и отправляет Киселёва в дом предварительного заключения. Конечно, а этот же день в квартире Киселева производится обыск. Конечно, ничего не находят. Но зато арестовывают жену Киселева. Через два дня бюро районного комитета партии исключает Киселева из партии. Конечно, заочно.

Дальше все идет как по маслу. Раз Киселев и его жена в доме заключения, то стариков – родителей жены Киселёва – просто грех держать в такой хорошей квартире.

Тут Мастеров с удовлетворением вспоминает об изобретенном его сотрудниками новом сильнодействующем средстве в борьбе за освобождение приглянувшейся квартиры это специальная квартирная ставка «для контрреволюционеров». Вместо обычных тринадцати рублей тридцати восьми копеек со стариков потребовали сто восемь рублей восемьдесят девять копеек.

Наивный Киселев из дома заключении два раза обращался с просьбой прекратить безобразия, творимые домтрестом, как вы думаете к кому? К прокурору Яковенко, тому самому, который санкционировал арест Киселева и его жены, и который, конечно, не такой человек, чтобы ссориться с начальством!

– Молодец Яковенко, хороший парень! Не выдаст!

И действительно, Яковенко не выдал. Заявление Киселёва было аккуратно положено в самый дальний уголок письменного стола. А через несколько дней прибыли подводы и дружные ребята из армавирского коммунтреста с воинственным криком; «Скорей, не задерживай, работать надо!» – вытащили вещи Киселевых из квартиры и перевезли их на окраину, на улицу Розы Люксембург, N6 217, где семье Киселева и была предоставлена вполне достаточная для пяти человек площадь в девять квадратных метров. Развесёлый управдом 6-го участка Боер пресек вкорне упадочные настроения матери Киселевой и дал четкий, брызжущий юмором и безудержным оптимизмом рецепт, как им устраиваться в новом помещении:

«Старика на кровать, сама под кровать, вещи в кучку, а завтра их на толкучку. Вот тебе и все».

Нет, гражданин Мастеров определенно доволен своим аппаратом и своим районным начальством. Его сон плавно переходит на другую тематику. Ему снится, как он уезжает на курорт, не то в Сочи, не то в Гагры и отдыхает там на фоне роскошной субтропической флоры…

В то время как гражданину Мастерову снятся сны про Сочи, про морские купанья и тому подобные приятности, на другом конце города, на улице Розы Люксембург, тяжело ворочается на своей кровати и никак не может уснуть Петр Петрович Киселев. Вот уже несколько месяцев, как его вместе с женой выпустили из дома заключения ввиду полного превращении дела. С тех пор он много раз ходил к прокурору Яковенко, в домовый трест, в горкомхоз, не говоря уже конечно, о районном комитете партии. Пять месяцев он не может добиться работы. Пять месяцев не принимают на работу его жену. До сих пор гражданин Мастеров занимает квартиру и не собирается ее возвращать Киселеву. Киселев как-то намекнул Мастерову, что придется писать обо всех этих армавирских художествах в центр, но Мастеров уверенно ответил: «Опишемся!»

В конце лета приезжали товарищи из аппарата уполномоченного Комиссии партийного контроля по Азово-Черноморскому краю. Они восстановили Киселева в партии и вы разили пожелание, чтобы Киселеву предоставили более приличную квартиру. Но о возвращении Киселеву отобранной у него квартиры не заикнулись, точно так же, как не сочли нужным заинтересоваться, что это за странные причины повлекли за собой исключение честного коммуниста из рядов партии, арест его и его жены, издевательство над ее старыми родителями. Очевидно, они не сочли нужных заинтересоваться ролью некоторых руководящих партийных работников города Армавира во всей этой гнусной истории. Прав да, кое-кто из армавирцев ожидал, что товарищи из края соберут собрание актива и выступят на нем с докладом на тему о том, как под носом армавирской партийной организации вот уже год нарушаются неприкосновенность личности и жилища незапятнанных граждан Советского союза. Ничего этого Комиссия не сделала…

Киселев ворочается с боку на бок. Невеселые думы не дают ему уснуть. Ночь подходит к концу. Сереет. Потом становится светло. Часы показывают восемь. Киселев выпивает стакан чаю и в который уже раз уходит в город искать справедливости.

Путешествие на край логики

Нижеподписавшемуся вспоминается граммофон. Под красное дерево. С большой голубой трубой. Отец нижеподписавшегося приобрел это орудие музыкального наслаждения за восемьдесят рублей в рассрочку на два года. Весь нищий и шумный наш околодок собрался у нас на квартире и под ее окнами, чтобы выслушать небогатые остроты клоунов Бим-Бом, повздыхать под душераздирающие романсы Вяльцевой и разойтись под разухабистую музыку марша лейбгвардии Преображенского полка. Нижеподписавшейся играл во время этих довоенных музыкальных фестивалей немалую роль. Он вертел ручку завода пружины. И по малолетству его раз случилось, что нижеподписавшийся переусердствовал и пружина с трагическим треском поломалась.