15 суток, или Можете жаловаться! - [6]

– Не буду…

Соломон Моисеевич забрался в «опель», завел движок, сверкнул золотым зубом и скрылся за углом больницы.

Через десять минут молодой человек занервничал. Где же доктор? Не случилось ли чего? Не заглох ли движок, не сбил ли он больного на костылях? Обежал больницу, но ни своей машины, ни Соломона Моисеевича не обнаружил. Зато заметил запасной выезд с территории больницы.

Заподозрив, что, кажется, он попал в команду лохов, бросился к курящим на крылечке медсестрам.

– Скажите, а в каком отделении трудится уважаемый Соломон Моисеевич?

– Кто?

– Ну, доктор… С которым вы недавно смеялись?

Медсестрички переглянулись и перестали улыбаться.

– Нет у нас никакого Моисеевича. А этого первый раз видели. И вообще, у нас в больнице халаты не голубые, а зеленые.

…Не стоит говорить, что доктор не вернулся. И «опель» тоже. И вряд ли по причине компрессионного перелома.

Вывод: не всяк тот врач, что Соломон Моисеевич.

Не обращайтесь к незнакомым докторам. Залечат.

Все красное

История не имеет никакого отношения к одноименному роману Иоанны Хмелевской. Но косвенно касается неудержимого стремления человека познать все неведомое, то есть, по большому счету – прогресса. И осуждать человека за это язык не повернется. Даже если человек – милиционер (полицейский).

Итак. Однажды утром, когда над городом всходила кровавая заря, начальник одного из милицейских (полицейских) подразделений, придя на службу, застыл на пороге, словно медведь, увидевший возле своей берлоги садового гнома. Все во вверенном ему объекте было ярко-красного цвета. Стены, потолок, двери, стенды, бюст Дзержинского. И даже люди. Обалдевший шеф осторожно двинулся дальше. Дежурная часть, Доска почета, паспортный стол, новенькие паспорта граждан покраснели как вареные раки.

«Неужели дальтонизм, вызванный тяжелым переутомлением? Или красная горячка, вызванная еще большим переутомлением? Как же теперь службу нести? Не отличишь красное от белого!»

Пулей выскочил из здания. Нет, все в порядке. На улице – полная палитра. Отлегло… Вернулся назад – одна краснота. Хрень какая-то… Что тут, вообще, происходит?! Где дежурный?

Дежурный был на месте. С красным лицом сидел за красным пультом, стоящим на красном столе в красной дежурной части. И красным голосом разговаривал по красному телефону.

– Доложите, нах, почему все красное?

– Докладываю, товарищ подполковник, – дежурный бросил трубку на пульт и вскочил с красного кресла. – Ночью постовые задержали двух пьяных морячков, гуляющих в самоволке. При них какая-то штуковина с веревочкой на конце. Я и дернул. А из штуковины красный газ как повалит! Я хотел в окно эту штуку выкинуть, через решетки не пролезает. Пока дверь отпирал, весь газ и вышел…

Вот так – честно и откровенно. Без лукавства. Раз есть веревочка, надо дернуть. Раз есть кнопочка, надо нажать… Инстинкт. Что ни делается – все к лучшему. Ну уничтожил две деревни ракетным залпом. Но не три же… Зато теперь буду знать.

Как потом выяснилось, штуковину эту моряки с корабля умыкнули, чтобы рыбакам-подледникам продать. Предназначалась она для несчастных, терпящих бедствие на водах. Дергаешь за веревочку, и специальный газ окрашивает воду в радиусе пятидесяти метров. Ну и не только воду, а все, что попадется. Чтоб с самолета засечь можно и спасти.

Краска, к слову сказать, оказалась качественной. Made in USSR. Месяц дежурный с помощником отмывали стены, лица и все остальное. И поделом. Прогресс прогрессом, но и голову иметь надо. Вы ж не дети малые. Сначала поинтересоваться надо, что за штучка, а потом за веревочку дергать. Чтоб потом перед людьми не краснеть.

Ой, а что это там за рычажок? Пойду дерну…

Высший свет

Максим Горький не зря делал зарисовки из жизни низших сословий общества. И даже самых низших. Можно подсмотреть весьма любопытные сюжеты.

Живи он сейчас, тоже наверняка нашел бы, о чем писать.

На резной чугунной скамейке в прекрасном парке сидят два сильно спившихся мужа без определенного места жительства и, видимо, работы. Синячки, как принято говорить в деловых кругах. Люди со дна. Первый разливает по пластиковым стаканчикам стеклоочиститель голубого цвета. Из стеклянного пузырька с надписью «Снежинка» и предостережением «Не употреблять внутрь!». Затем второй разбавляет напиток водой до нужной концентрации из другой бутылки и осторожно пробует, словно гость дорогого ресторана, которому предложили на пробу пару глотков.

– Ну, как? – интересуется первый.

– Паленка, похоже, – скривив морщинистое лицо, недовольно констатирует дегустатор, – не иначе в подвале «Снежинку» бодяжили. Черные, наверное…

– Вот гады! – с трагизмом горьковского Луки комментирует его бездомный друг, – ТРАВЯТ РУССКИЙ НАРОД, СВОЛОЧИ, ТРАВЯТ!..

Еще одна зарисовка на ту же тему. К парфюмерному павильону подходит некий господин, постоянно прописанный в подвале или на чердаке, судя по следам на неброской одежде. Вместо лица – перманентный похмельный синдром. То есть член общества любителей «Снежинки», которого давно отравили подлые черные.

Крестится в окошко и начинает умолять продавца: «Маш, ну продай в долг, Христа ради, подыхаю, через неделю верну, чесслово…» Продавец, тяжело вздохнув, достает из коробки пузырек с какой-то химией, после открывает блокнот со списком должников. Ищет в нем нужное имя, не найдя, спрашивает: «Ты кто у меня?»