1356. Великая битва - [130]

Томас отшвырнул алебарду, высвободил из стремени левую ногу и прыгнул на шотландца. Он обвил руками его грудь и крепко сдавил. Потом дернул его с такой силой, что оба покатились на землю, Томас оказался сверху. Собрав всю силу лучника, он врезал врагу кулаком, своротив ему латной перчаткой скулу и нос. Англичанин ударил еще раз, а Скалли попытался его укусить. Томас снова опустил перчатку, но на этот раз с прямыми пальцами, которые вошли противнику в левый глаз. Когда глаз вытек, шотландец издал хлюпающий звук, а потом Томас боднул его шлемом и скатился с него. Он перехватил правую руку Скалли и выкрутил из кисти меч.

– Ублюдок! – завопил Бастард, держа меч обеими руками: левая сжимала рукоять, а правая давила на тыльную сторону лезвия.

Он приставил клинок к глотке Скалли и провел по ней с такой силой, что меч перепилил гортань, сосуды, сухожилия и мышцы. В горле у шотландца забулькало, и в лицо Томасу ударил фонтан крови. А Бастард продолжал давить, пока изливалась теплая кровь. Поток уже ослабел, но англичанин все давил, и древний клинок уперся в кость.

Скалли умер.

– Исусе, – промолвил Томас. – Иисус сладчайший.

Лучник стоял на коленях, его трясло. Томас посмотрел на меч. Чудо? Он заметил, что кто-то приделал к старинному клинку новую деревянную рукоятку, и она стала скользкой от крови.

Бастард поднялся. Рядом стояла лошадь Робби, и, охваченный вспышкой ярости, он перерезал волосы, державшие голову шотландца. Она с глухим стуком упала на землю. Нужно найти останки друга и вырыть могилу, но, не успев толком обдумать эту мысль, Томас заметил Роланда де Веррека, который беспомощно смотрел на стоящего перед ним жирного рыцаря в латах. Толстяк был в бело-зеленом джупоне. На глазах у Томаса он извлек свой меч и протянул Роланду. Это был граф де Лабруйяд.

По закованным в доспехи ногам стекало дерьмо.

– Я твой пленник! – громогласно заявил он.

Томас зашагал в сторону этой парочки. Сэм и еще с полдюжины лучников заметили командира и теперь скакали к нему, ведя в поводу его лошадь.

– Он сдался! – крикнул Роланд Томасу.

Томас молча продолжил движение.

– Я покоряюсь, – громко произнес граф. – И уплачу выкуп.

– Прикончи жирного ублюдка! – завопил Сэм.

– Нет! – Де Веррек воздел руки. – Вы не можете его убить. Это бесчестно. – На этом английском слове он запнулся.

– Бесчестно? – переспросил удивленный Сэм.

– Сэр Томас! – Роланд выглядел совершенно несчастным. – Правда, что человек, сдавшийся в плен, не может быть убит?

Томас не обращал внимания на Роланда, словно вообще его не видел. Он по-прежнему не говорил ни слова. Подошел к графу, протягивающему в знак сдачи меч.

– Рыцарский кодекс велит сохранить ему жизнь, – пробормотал гасконец. – Разве не так, сэр Томас?

Бастард даже не посмотрел на Роланда. Он уставился на графа, а потом почти так же быстро, как Скалли, взмахнул Малис. Клинок прошел ниже края шлема, рассек бармицу и глубоко врезался в толстую шею графа. Томас потянул его на себя, потом надавил со всей силой. В него ударила еще более мощная струя крови, а граф де Лабруйяд упал на колени; Томас же погружал меч все глубже, пока жизнь не покинула глаза Лабруйяда, а тело его не рухнуло грузно на траву.

– Сэр Томас! – возмущенно воскликнул Роланд.

Томас устремил взгляд расширенных глаз на рыцаря:

– Вы что-то сказали?

– Он ведь сдался! – запротестовал де Веррек.

– Я оглох! – крикнул Томас. – Меня по голове ударили, я ничего не слышу. Что вы говорите?

– Он сдался!

– Я вас не слышу, – ответил Томас.

Потом повернулся и подмигнул Сэму.

В пятидесяти ярдах кипела схватка вокруг короля Франции. Штандарт его упал, знаменосец погиб, и сын пытался помочь отцу.

– Отец, посмотри налево! Направо! Берегись!

Король дрался секирой, хотя никто не желал убивать его, только взять в плен.

Переодетые в цвета монарха рыцари были мертвы или сбежали, но все знали, что это настоящий король, – его шлем был увенчан золотой короной. Его хотели взять живым, ведь выкуп за него обещал быть невообразимо огромным.

Воины цеплялись за короля, дрались друг с другом, чтобы подобраться к нему поближе, а король кричал, что может всех их сделать богатыми. Но тут два всадника на могучих боевых конях проложили себе путь через толпу и крикнули остальным, чтобы те под страхом смерти отошли назад.

Граф Уорик и сэр Реджинальд Кобхэм встретились лицом к лицу с королем Иоанном и принцем Филиппом. Оба англичанина спешились и низко поклонились.

– Ваше величество, – промолвил граф.

– Я пленник, – сказал король Франции.

– Увы, ваше величество, – отозвался сэр Реджинальд. – Таковы превратности битвы.

Короля пленили.

* * *

Один из лучников играл на дудке из толстого стебля. Мелодия получалась печальная и высокая. Горел костер, отбрасывая мерцающий красноватый отсвет на дубовые ветки. Кто-то пел, кто-то смеялся.

Принц Уэльский угощал французского короля, а на холме с плоской вершиной, где закончилось сражение, пировали на мертвецах птицы и звери.

Смерть прошла по всей дороге до ворот Пуатье: воины Эдуарда преследовали врага до самого города, а жители Пуатье, опасаясь вторжения англичан, отказались открыть ворота. Беглецы очутились в ловушке под городскими стенами и были перебиты все до единого. Древнюю римскую дорогу в город усыпали тела, а живые сидели вокруг костров, поглощая пищу, добытую в оставленном врагом лагере.