…
— Ах! — вскочил, отплевываясь, Питер с сундука, на котором спал. — Ты что, батя, охренел?
— Я охренел? Это я охренел? Вот сейчас возьму грабли, да поломаю о твою спину, бездельник! Солнце уже встает, а ты еще спишь? Какой ты, к чертям собачьим, крестьянин? Ты пьяница беспутный, забывший свои обязанности перед семьей и перед богом!
— Да какой пьяница-то… Одна кружка пива раз в неделю…
— Вот именно! Каждую неделю — что это, если не пьяница? А нам сегодня травы косить — вот квитанция от лесника, по опушкам разрешено. Нам сегодня после этого надо еще успеть вернуться и накормить-напоить всю скотину. Днем-то она попасется в общинном стаде, а вот вечером и перед ночью… Значит, надо кормов задать. Коров подоить всех — мамка одна не справится. Приготовить к утру товар для рынка и то, что отвезем в замок за защиту. А там уже и время будет бороновать, а потом…
— Вот же, угораздило крестьянским сыном родиться, — бурчал Питер, собираясь.
Хотя, что там было собираться? Подпоясал рубаху, в которой спал, повесил на плечо холщовую суму, в которую кинул луковицу да кусок хлеба, и выскочил за отцом на улицу.
— Ну, и где твое солнце?
— Я не сказал, что оно встало. Я сказал, что оно встает. Вон там, видишь, край неба уже посветлел?
— Черт-черт-черт…
— Не чертыхайся!
— Как же мне надоела эта идиотская жизнь! Этот, так его, повседневный идиотизм сельской жизни, как говорят в книжках умные люди…
— А кто их кормит, этих твоих умных людей? Мы! Что они без нас? Они же просто сдохнут все, если не мы. Да на нас вся земля держится, понял?
— Это мне ясно… С детства знаю, заучил… Но как же это скучно, батя! Какая же это скучища: год за годом, месяц за месяцем, день за днем делать одно и то же. Встречать рассветы в полях. Зимой перебиваться мелкими заработками. Летом не спать почти. Осенью жениться, плодить новых крестьян. И опять — поля, вонючая дурная скотина, навоз, мозоли на руках… И пустая голова на плечах. Совсем пустая, понимаешь? Остановиться и задуматься некогда. А ведь есть в мире такие люди — писатели. Они, знаешь, пишут книги, описывают разные страны и континенты, приключения всякие. А еще можно сказки писать про рыцарей, про драконов, про принцесс и пастухов… Сидишь, в окошко смотришь, и пишешь сказку — представляешь?
…
— Какая же все это скучища и тягомотина! — вскричал резким козлиным голосом писатель, бросая в угол перо. — Как же мне все это надоело! Выдумывать, вживаться, мучиться, сидеть каждый день до твердых мозолей на заднице, до головной боли, писать всю эту муру, которая по большому счету никому не нужна… Кто это все читает, кроме нескольких умников? Эх… Вот ведь, некоторые — подвиги совершают, девиц освобождают, драконов бьют, разбойников разгоняют… Или ходят с караванами… Или вот кормят народ в трактирах на перекрестках дорог… Или просто пашут землю. И все их знают, любят, уважают… Не то, что меня. Ну, кому я нужен со своими сказками-рассказками? Что это за жизнь? Каждый день, каждый божий день — за стол. И как приговоренный, как прикованный, как настоящий раб на галерах: писать, писать, писать, писать… Ох… Скучища. Скучища и тягомотина. Нет в жизни счастья…
