13 монстров - [9]

Простите, я прервусь. Не могу долго сидеть на одном месте. Сейчас я побреюсь, попью воды, постою на солнце (я не рискую выходить на улицу, а загораю на кухне у окна, раздевшись) и продолжу. Мне нужно собраться… еще одна метафора, довольно жуткая… чтобы рассказать, что было дальше.

Хотя на самом деле рассказать нужно, что было «до».

Я вернулся. Руки клейкие от сока. На правой пальцы обстрижены хуже. Я так и не научился управляться с ножницами левой рукой. Зато по случайности Вера, уходя, забыла забрать маникюрный набор из ванной комнаты. Мне повезло.

Я всегда так думаю, когда обрезаю крошечные побеги под корень:

«Мне повезло».

Я чувствую нежный запах древесного сока. Он освежает, словно глоток морозного воздуха, когда стоишь на вершине снежной горы, собираясь съехать вниз на лыжах, тебе одиннадцать лет и светит солнце.

Вот в чем смысл всего этого – если в этом вообще есть смысл. Я перестал обманывать сам себя. Хотя до сих пор не понимаю, почему я это сделал…

Почему я ее ударил.

Моя жена не ангел. Это точно. Жизнь с ней не была безоблачной, но все же это была нормальная жизнь. И те приступы ненависти, что я испытывал к ней, когда хотелось заорать в лицо, а затем шваркнуть эту ненавистную суку в стену, в угол, об косяк – это было редко.

Хотя было.

Было.

Иногда я думаю: может, это все ее характер? Эта пугающая, выносящая мозг уверенность в собственной правоте. Чем меньше Вера знала, тем больше была уверена, что права.

Медиакогнитивное искажение. Эффект Даннинга – Крюгера.

Черт. Смешно, наверное, слышать такие слова от человека, который ходит по пустой квартире, теряя листья? Но это правда. Я не был дубом. Я и сейчас не совсем дуб – хотя пугающе близок к этому.

Не помню, из-за чего я вышел в тот раз из себя. Думаю, виновато красное вино. Сухое бордо урожая две тысячи одиннадцатого года. Я заметил: если пиво делает меня добродушным, расслабленным, то вино – наоборот. Я становлюсь резок и нетерпим. Возможно, красное вино – это чертово французское бордо – лишает меня иллюзий? Возможно, это истинный «я» – под вином? Жестокий и мрачный ублюдок. Жена удивлялась, что со мной. Она не знает и половины. Она не знает – и надеюсь, никогда не узнает, – как часто была близка к тому, чтобы быть переломленной, как тростинка, и брошенной в угол. О, это было. Каким-то чудом я удерживался. На самом деле я хотел схватить ее и трясти – как трясет огромная собака тряпичную куклу. Распотрошить ее. Выпустить вату. Убить.

Сейчас я написал это и чувствую подступившую под горло правду. Мне не легче, если вы об этом. Меня приводит в легкое опьянение – нет, не красное вино и не пиво, а ощущение, что я наконец-то говорю то, что должен сказать. Излить душу – так это называется?

Может, мне просто нужно завести личного психоаналитика? Чтобы рассказать все и рыдать ему в плечо от нахлынувшего катарсиса… или как его там…

Но потом я понимаю – это не сработает. Просто добавится еще один человек, которому я вру.

Возможно, когда-нибудь я пойму, почему красное сухое опьянение с нотками фруктов, выращенное на каком-то там склоне виноградника с какой-то там горы во французской провинции Бордо, было мне так… приятно.

Может, я тоже монстр?

Схожу попью воды. Кажется, мои корни совсем пересохли. Постараюсь не уронить все листья по пути. До встречи.

Я ударил ее тогда. Это правда. Схватил за шею и тряс как куклу. Это тоже правда. И швырнул в угол. Легко. Знаете, я сильный, хотя по внешнему виду не скажешь. Но вы не представляете, насколько я сильный. Ее пятьдесят четыре килограмма летают как пушинка, когда я пьян. Я могу сделать все, хотя тяжелее ее всего на десять кило…

Ладно, на пятнадцать.

Возможно, я и есть главный монстр в нашей семейке Адамс.

И я получаю от этого удовольствие. Короткие мгновения побыть тем самым огромным, ужасающе сильным монстром.

Возможно, когда в тот день погас свет и я увидел вместо глаз тещи горящие огни, она, моя теща, тоже кое-что увидела? Увидела, кто скрывается за смущенным молодым человеком в плюшевом пиджаке университетского преподавателя?

Увидела два красных глаза. И испугалась.

Все мы хотим лучшего для наших детей.

Теща приезжала в гости. Нянчилась с детьми. Но младшая к ней на руки не пошла. Ни в какую. Рев и слезы. Истерика.

Вера смутилась. И начала пихать младшую теще в руки, несмотря на вопли…

Меня до сих пор это бесит.

Возможно, дети видят больше, чем взрослые. Возможно, детям даже не нужно выключать для этого свет.

А возможно, я опять говорю: возможно… Возможно, младшая не хотела к бабушке на руки… потому что у нее уже был любимый монстр.

Обожаемый папа. Па-па. Па-пааа.

Не мог писать. Дрожали руки. Как представлю, что младшая где-то далеко, в тысяче километров от меня, лежит в темноте кроватки и канючит: па-паа…

Одного этого достаточно, чтобы я разрыдался.

Странно, какой я стал чувствительный. Одиночество обостряет чувства, даже если это чувства человека-дерева.

Ха. Сходил на кухню, налил чаю – скорее по инерции. Мне перестал нравиться вкус, хотя раньше я не мог и часа прожить без чайной кружки. Но старые привычки живучи. Сейчас я шлепал по пустой квартире, где нет ни одного ковра, а на темном паркете оставались листочки. Мелкие зеленые листочки. Вы знаете, как линяет кошка? Даже короткошерстная? Вроде бы ничего такого. А потом оказывается, что шерсть повсюду. Здесь свалявшиеся комки, там целый слой… так же и с листьями. Они крошечные. Но они везде.