13 минут - [87]

«А иди ты на хрен, мисс Идеальность, – мысленно произнесла Бекка, подходя к ней. – Я все еще здесь».

– Эти браслеты… в знак дружбы. Ну, когда ты подарила мне комплект шахмат. Ты сказала, что их выбирала твоя мама, а она – что ты сама.

– Это имеет какое-то значение? – спросила Таша. Она вставила ключ в замок и через плечо взглянула на Бекку. – Какая теперь разница? Я толком не помню. Я так сказала? Может, я имела в виду, что мы вместе их выбирали.

– Да, наверное, – произнесла Бекка. Ее это не убедило. Она четко помнила ее слова. Тогда, в актовом зале. Она помнила это, потому что в тот момент почувствовала себя такой чертовски особенной из-за того, что Таша выбирала подарок ей, а не им. У нее внутри все пылало. – Ты права, – согласилась она. – Не имеет значения.

Она развернулась и пошла по дорожке, ожидая услышать, как захлопывается дверь. Но сзади было тихо. Таша смотрела ей вслед.

«Она солгала, – подумала Бекка, и теперь она была в этом уверена. – Она солгала мне. Но зачем?» В ее голове эхом звучали слова Хейли, произнесенные плачущим голосом ее матери. Она использовала Бекку. И тогда она, конечно, вспомнила о зеленом платье. И стала перебирать вероятные сценарии, не вдаваясь в детали. Ей не хотелось так думать. Она и не могла. Но ей казалось, что история с зеленым платьем повторяется. Может быть, они не сильно-то и изменились с тех пор? Тогда Наташа ее одурачила. Может, и сейчас она ее дурачит?

* * *

В ту ночь она докуривала последние сигареты «Marlboro», открыв окно, и думала о Наташином вранье, словах Хейли и о зеленом платье, пока не почувствовала себя так, словно ее мозг пропустили через мамину соковыжималку. Почему Таша солгала? Это была маленькая ложь, которая может ничего не значить. Люди все время лгут, чтобы не ранить чувства других. Может, ей было неловко, что подарок для Бекки менее личный. Такое возможно. Возможно. Но выглядело это не так. Таша могла потерять память, но это же была не пересадка личности. Она была не из тех, кто стал бы врать, чтобы кто-то почувствовал себя лучше. Она могла вернуть дружбу Бекки и без этого. Так почему она тогда соврала?

Бекка высунулась в окно и позволила прохладному ветерку ласково прикоснуться к лицу. Интересно, Хейли сейчас тоже лежит без сна в своей камере? Или сходит с ума, зная, что ей грозит тюремный срок? Или ее заперли в какой-нибудь больничной палате, чтобы вылечить от наркотической зависимости?

Браслеты. Зеленое платье. Она использовала и Бекку тоже.

Зеленое платье было как стебель травы, обернувшийся вокруг ее ног и тащившей ее в темноту, где прошлое столкнулось с настоящим.

Таша всегда была ядром группы. Это правда. Они всегда плясали под ее дудку, будто даже в детстве знали, что она особенная, а их место в мире будет зависеть от ее благосклонности. Даже после случая с зеленым платьем, когда она повела себя так коварно, даже подло, ничего не изменилось. Наташа всегда могла снова тебя очаровать. Бекка выдохнула дым в ночной воздух и пробежала взглядом по темным силуэтам: большой черной тенью был папин гараж; двухместные качели прятались у забора; из черной земли к небу тянулись растения. Ночью все это выглядело чуждым, зловещим, непонятным. Сумрачный мир.

Таша солгала. Эта мысль не исчезала. А теперь Таша знала, что Бекка знает о ее лжи. Ташу – круглую отличницу, девочку, которая с легкостью лучше всех в классе сдала экзамены в средней школе, шахматистку, ничего не делающую безпричины, – невозможно обвести вокруг пальца, просто пожав плечами. Она взяла телефон и пролистала список контактов до номера Таши. Он теперь находился не вверху списка наиболее часто набираемых номеров. От нее снова избавились. Забавно.

Почему-то вспомнила о своем зеленом платье. Странно, да? Столько лет прошло, а я сейчас об этом думаю. Интересно, почему.

Бекка быстро набрала текст и сразу же его отправила. Она бросила окурок в окно, закрыла его и легла на кровать; ее сердце бешено стучало.

Она подскочила, когда телефон завибрировал.

Извини, работал. Да уж, это облегчение. Спасибо.

Не Таша, Эйден. Она тупо смотрела на слова на экране. Они были холодными и отстраненными. Не было «целую». Словно это был совсем не ее Эйден. Но он ведь никогда и не принадлежал ей. Как он мог быть ее, скрывая от нее столько всего? Она ненавидела себя за то, что первая ему написала. Почему она такая слабая? Почему вела себя как идиотка? Выключив свет, она буквально полыхала от злости в темноте, борясь с желанием снова активировать свою страницу в «Facebook», просто чтобы посмотреть, что происходит в его жизни. Наконец, она выключила телефон и положила его на платяной шкаф, стоявший в другом конце комнаты, чтобы его нелегко было достать. Ей стало плохо. Почему так тяжело избавиться от сердечной боли?

>49

На следующий день она пропустила утренние уроки, чтобы пойти на занятие по самокопанию к доброжелательной, но монотонной доктору Харви. Она не рассказала ей о том, что виделась с мамой Хейли и Ташей. Не упоминала о зеленом платье. Она вообще мало говорила, а потом попросила сократить сеанс, сославшись на головную боль. Послеобеденные уроки, в том числе английский, прошли как в тумане, призрак мистера Геррика все еще витал в классе, а особенно над душой нервной учительницы, которая заняла его место. Она неплохой преподаватель, решила Бекка, но у нее не было общей истории с ними, а омерзительное выражение лица, которое появлялось каждый раз, когда ее взгляд падал на Бекку, говорило о том, что она внимательно изучала газетные материалы, пытаясь узнать все подробности этой жуткой саги, персонажами которой стала большая часть класса.