13 минут - [20]

Хоть я никому и не говорю об этом, я иногда играю в шахматы на телефоне, в одном из тех приложений, где ты выступаешь против компьютера. Я все еще достаточно хороша в этом деле. Но это не то же самое, что играть с Беккой. Стоя тут, в ее кухне, я почувствовала, как мне ее не хватает. Остро не хватает. Ну разве это не странно?

* * *

К тому времени, как я вернулась домой, я действительно очень устала. Устала как собака. Глаза закрывались. «Слишком много свежего воздуха», – заявила мама и отправила меня в спальню вздремнуть перед ужином. Если я собиралась вернуться в школу в пятницу, мне нужно было как следует отдохнуть. Она, конечно, права.

Постель была только из стирки, и я наслаждалась запахом свежего белья. Переплетения нитей будто хранили в себе воспоминания из детства и вызывали чувство безопасности. Было почти четыре часа, и небо уже стало темно-синим на пороге тьмы.

Лежа на боку, я смотрела на него. Синева была красивой, но темнота наполняла меня ужасом. Я закрыла глаза. Эта темнота была еще хуже – она была внутри меня. В моей голове. Поедала меня. Тринадцать поворотов по пути. Тринадцать минут смерти. Я начала задыхаться и села. Мне нужно было взять себя в руки.

Я в порядке. Я знаю, что это так.

Я зажгла ночник и сделала три глубоких вдоха. Я не слабая. Я выжила. Это была просто темнота. Не смерть. И все же я оставила лампу включенной и опять легла. Когда я снова закрыла глаза, мир за веками был красновато-оранжевым, что напомнило мне об осени. С этим я могу справиться.

Темнота все же наступила, ну а как же иначе? Она охватила меня, когда дыхание замедлилось, а разум опустел. Она тянула меня вниз. Я запуталась в ветвях. Течение тянуло меня ко дну. Подо мной была пустота. Непроглядно темная. Голодная. Мир растворился – не было льда, холода, прутиков, царапающих мою замерзшую кожу. Просто темнота.

И что-то ждало меня в ней.

13

– Он помнит меня, – сказала она, когда Бисквит начал прыгать на нее, а затем, играя, прижался к полу; его хвост молотил по ковру, выбивая пыль, а потом он снова стал подпрыгивать.

– Должен помнить, – согласился Джейми, хотя Бисквит вел себя так со всеми – как с незнакомцами, так и со знакомыми.

Этот сумасшедший клубок вонючей шерсти, который практически не поддается дрессировке, был ошалелым, чересчур дружелюбным и жадным. Но сейчас, наверное, только Бисквит не чувствовал себя неловко. Джейми точно было неудобно, как и матери Наташи, которая сидела на самом краю дивана, сложив руки на коленях и одним глазом настороженно наблюдая за собакой. Если Элисон Хоуленд и любила животных, то выглядела она как человек, который, скорее, завел бы кота.

– Я заварил чай. – Эйден, застыв на секунду в дверях, вошел с подносом и поставил его на кофейный столик, пролив немного молока из доверху наполненного молочника. Еще на подносе было шоколадное печенье – остатки от их перекусов в студии наверху.

– Эй, Эйден, как ты? – сказала Наташа, сверкнув идеальной улыбкой темноволосому парню. – Я едва узнала тебя.

– Хорошо. – Он пожал плечами, его взгляд скользнул с нее на Джейми. – Пойду наверх. Мы должны закончить записывать трек, а я хочу, чтобы партия второй гитары звучала идеально.

– Спасибо. – Джейми явно хотелось к нему присоединиться.

– Я надеюсь, мы не очень отвлекли вас от работы. – Элисон уже разливала чай, и Джейми на секунду задался вопросом, как она может выглядеть такой неловкой и в то же время держаться так уверенно в чужом доме. Противоречивая. Как и ее дочь.

– Нет, все в порядке. Мой рабочий график достаточно гибкий. – В отличие от Эйдена, Джейми не мог оторвать взгляд от Наташи.

Нет, он не испытывал к ней сексуального влечения, хотя она и была очень красивой девушкой, к тому же в поре идеально цветущей юности, – дело было в том, что она выглядела такой живой. Такой здоровой. Сегодня был четверг, так что видел он ее в последний раз меньше недели назад, и тогда она была холодной, синей и не дышала. В газетах, конечно, размещали ее фотографии, но они были сделаны раньше. Тогда она была другой. Ну, начать с того, что она была темноволосой.

Она вопросительно посмотрела на него, и он залился румянцем.

– Извини, просто это так странно – и, конечно, здорово – видеть тебя такой, но когда мы сталкивались в последний раз, я думал, что ты мертва. Это как встретить привидение.

– Я очень даже живая. – Она улыбнулась, слегка покраснев. – Благодаря вам. – У нее были идеально ровные белые зубы. Он не заметил этого, когда доставал ее из воды. Ее рот был приоткрыт, но он мог видеть только ужасную синеву ее губ. Теперь же эти губы были покрыты бледно-розовым блеском. Вроде как и не накрашены. Взрослая, но недостаточно. – Хотя все могло обернуться по-другому, если бы вы вышли гулять позже. – Ее голос звучал непринужденно, когда она взяла чашку чая, которую ей подала мать, но светлые волосы закрывали ее лицо, и он вдруг испытал ничем не обоснованное чувство вины.

– Ты знаешь, я тоже об этом думал, – сказал он. Потом наклонился и почесал собаку за ухом. Мокрый язык прошелся по его пальцам. – Это Бисквит виноват. Он спрятал свой ошейник.