127 часов. Между молотом и наковальней - [21]

Медведь был передо мной в десяти шагах; до сих пор он останавливался, когда я останавливался. Но теперь он спускался с холма — прямо ко мне. Я чувствовал, что готов сдаться, бросить ему рюкзачок с едой — к черту правило не кормить медведей![27] — и еще больше мне хотелось плакать.

Медведь был уже в пяти метрах, когда мое отчаяние переросло в гнев. «Пошел вон!» — заорал я ему прямо в морду. Он снова остановился. Вспоминая самую зверскую угрозу, которую когда-либо слышал в кино, я переиначил несколько строк из «Криминального чтива»: «Я позову самых обдолбанных рейнджеров, и они устроят инквизицию твоей медвежьей заднице! Они тебя усыпят и отправят в Айдахо!» Я снова принялся махать руками над головой и кричать, но это медведю уже было знакомо. Он поднял голову, совсем как во время нашего вечернего противостояния на бревне. Слева от меня в коническом углублении, окружавшем сосну, лежал камень. Я добрался до дерева и схватил булыжник размером с мяч — у меня появилось средство самообороны. Затем я поспешно двинулся на юг по своим старым следам.

Медведь не отставал, тормозя лишь тогда, когда я кричал, и был уже слишком близко. Я прикинул, что смогу запустить в него камнем, если зверь подойдет ко мне на два метра. Чтобы бросить камень намного дальше, мне пришлось бы снять рюкзаки и выпутаться из всех лямок. Я сосредоточился на том, чтобы стоять прямо, хотя все глубже погружался в снег, который из-за постоянного дождя превращался в жидкую кашу. В какой-то момент я проломил наст и, промокнув по бедра, крепко застрял. Медведь быстро оценил такой шанс и сократил расстояние — теперь от моей головы до его морды было всего метра три. Я пытался нащупать в снегу камень, но только напрасно шарил руками. Тогда я корпусом развернулся налево и через плечо перекатился на спину, вытаскивая ноги из ям. Я был как черепаха, перевернутая на спину, рюкзаки не давали мне двигаться. Я очень боялся, что медведь не преминет воспользоваться моей беззащитностью и нападет именно сейчас. Кое-как поднявшись и удержавшись на ледяной корке наста, я поднял каменный снаряд к плечу, раскачал его вверх-вниз и метнул в смутный силуэт медведя. И я, и медведь с интересом наблюдали, как мое единственное оружие, прочертив крутую параболу, ухнуло в снег неподалеку от левого медвежьего плеча. Я промазал. Медведь остался на месте.

Я постарался встать поустойчивее у ближайшего дерева и нашел еще два камня поменьше. Вооружившись заново, направился к морене по моим недавним следам, но шаге на пятнадцатом провалился в таком месте, которое до этого выдерживало мой вес. Мы заново проделали привычные маневры: я шлепнулся на спину, медведь подошел очень близко, я с трудом поднялся и бросил в него камень. Правда, на этот раз попал медведю в задницу — и зверь как ракета взмыл на ближайшую сосну. У меня отпала челюсть и глаза выкатились из орбит: за три прыжка он взлетел на десять метров. Я никогда в жизни не видел, чтобы такое большое животное двигалось столь спортивно. Похоже, если дойдет до борьбы в партере, мне ничего не светит. Я снова взял в руку тот же камень и двинулся к югу. Через полминуты услышал за спиной треск веток, оглянулся и увидел, что медведь спускается с дерева. Тут же я снова провалился по пояс, и мы повторили наш отработанный номер. Моя роль: падаю, перекатываюсь, встаю, кидаю камень; роль медведя: лезет на дерево, ждет, спускается, идет за мной. И так раз за разом. Морена была уже близко, так что вдобавок я принялся костерить медведя во всю глотку, надеясь выиграть больше времени для пропахивания глубокого снега. У медведя, конечно, не было со снегом вообще никаких проблем, его вес распределялся по насту на четыре лапы более разумно, чем мой на две.

Я вылез на главный нанос морены ползком, как и вчера, и облизнулся, разглядев чистую грунтовку примерно через полмили. Медведь все не отставал и сократил дистанцию метров до четырех, если не меньше. Но вниз с морены я двигался быстрее и, поскольку глубина снега уменьшалась, сумел набрать хорошую скорость. Через двадцать минут на краю снежного покрова я остановился и подождал, пока медведь подойдет ближе. Он немного отстал — нас разделяло метров десять, — но за считаные секунды опять оказался метрах в четырех. Моя рука уже устала, поэтому с первым броском, в голову, я промазал — взял слишком высоко. Но второй попал в цель — в медвежий загривок слева. Зверь завопил и кинулся к ближайшему дереву. На этот раз я изменил привычному сценарию и, сбросив рюкзаки, направился к дереву следом. Вокруг было полно камней, и я смог наконец отомстить зверюге, устроил натуральный артобстрел; по крайней мере каждый третий камень размером с бейсбольный мяч попадал в цель — медвежью задницу. Я вопил во всю мощь легких, освобождаясь от напряжения и ужаса последних суток. Когда медведь залез на дерево совсем уж высоко, так что я промазал пять бросков подряд, я снова надел рюкзаки и, больше не оглядываясь, пошел по грунтовке в ту сторону, где оставил машину.

Я покончил с Вайомингом и дождем, с ямами на снегу и, что важнее всего, покончил с медведями. Перспектива запланированной ранее поездки в национальный парк Глейшер абсолютно не привлекала. Горы там выше, снега там больше, а главное — там гораздо больше медведей. На выезде из парка я зашел к рейнджерам и рассказал им, что произошло. Им, оказывается, доводилось слышать о подобных случаях в других национальных парках (возможно, в Глейшере, подумал я, мысленно ставя последнюю точку над «і» — не поеду, мол), но в Тетоне я нарвался на голодного хищника первым. Еще они мне сказали, что, если кричать на медведя, махать руками, запугивать его и кидаться камнями, девять шансов из десяти, что окажешься искалеченным. Очко моему ангелу-хранителю, подумал я. Затем поехал в город и снял номер в гостинице — мне надо было высушить вещи и позвонить родителям. Я хотел рассказать им обо всем случившемся и предупредить, что приеду завтра. Потом обошел несколько ресторанов, спрашивая, как у них насчет стейка из медвежатины, но такого нигде не подавали. И перед тем как лечь спать, я не стал смотреть ни одного из двух фильмов, которые шли в кинотеатрах Джексона: ни «Парк Юрского периода — 2» (динозавры гонятся за Джеффом Голдблюмом), ни «На грани» (медведь гонится за Энтони Хопкинсом).