12-й удар - [7]

— Пахан, мы ничего не могли сделать. Мусоров полно было вокруг.

— Мусора–то откуда взялись?

— Не знаю, Пахан. Вначале тихо было. Гляжу: дежурные мусора подъехали. Ну, думаю, едут — сразу бабахнем, а тут такое началось! Полно мусоров понаехало. Троих наших повязали. Я сам еле смылся. А когда смывался с «Синая», через окно увидел, как Дохлый с Мобутом лежат, а рядом Мазур стоит.

— Вычислил нас, падла! — сквозь зубы процедил Ираклий. Такой верняк был… В Ростове его не достать. Ну, да ладно. Сквитаемся, еще будет время. Гусь, разузнай все. Если заложил — кто? Валите суку. Гиви тебе поможет.

— Понял, пахан.

— Идите!

После ухода, Ираклий повернулся к собеседнику:

— Не получилось, сам видишь!

— Дилетанты дешевые, — презрительно бросил «славянин» в лицо Ираклию. — Я вам Мазурова на блюдечке подал, а у вас человека не нашлось на курок нажать.

— Клянусь, я все исправлю. Мазур не помешает нам, отвечаю.

— Лучше, чтобы это оказалось правдой, Ираклий. Иначе сам знаешь, что будет. Я канал через Ростов два года налаживал: не позволю каким–то там тварям переходить мне дорогу. Мусоров я контролирую, а с братвой сам разбирайся, Ираклий.

Войдя в квартиру, Матвеев чмокнул жену в щеку, разделся и прошел на кухню.

— Есть, что — нибудь пожевать, мать? — спросил у жены Матвеев, усаживаясь.

Ирина Аркадьевна суетливо накрыла на стол. Матвеев ел молча, прокручивая в голове сегодняшние события. Главный вопрос состоял в подозреваемом. Что крылось за его поведением? Деньги? Или иные мотивы? Ответ на этот вопрос мог бы внести ясность в этом, как считал Матвеев, сложном деле. Оторвавшись от своих мыслей, он увидел, что его жена прижав платок к глазам, тихо плачет.

— Ты что, мать?

В ответ раздались рыдания — Ирина Аркадьевна заплакала навзрыд. Она плакала долго, и Матвеев сидел молча, давая жене возможность выплакаться. Постепенно она успокоилась и повернулась к мужу:

— Вот уже четыре месяца ты не просил есть, ничего не замечал вокруг и ни разу не заговорил со мной. Я думала, что потеряла тебя вместе с Сереженькой. Господи, как мне было тяжело! Да оставь ты их в покое, Васенька! Я потеряла сына! Неужто тебя придется оплакивать? Лучше сразу в могилу — не вынесу я этого.

— Кончилось все, Ира, — тихо произнес Матвеев. — Убили его. Такой же мальчишка, как наш Сережа. Ему тоже шестнадцать лет. Не знаю, совпадение это или божья справедливость?

Утром на столе у Василия Максимовича лежали все сведения о подозреваемом в убийстве Дохлого. Матвеев надел очки и стал читать: «Стрельников Сергей Сергеевич. Родился 1977 гуду, в Подмосковье, Коломенский район…»

Матвеев вызвал Мишина, и когда тот вошел, сунул ему нос бумаги.

— Вы что издеваетесь? Это же данные паспорта!

— Больше ничего нет, Василий Максимович.

— Запрос в Коломну послали?

— Еще вчера. Ответ лежит перед вами.

— Черт знает что! — Матвеев набрал номер Ветрякова. — Саша, вы допрашивали Стрельникова?

— Три раза.

— Я приеду сейчас! Хочу послушать, что он скажет.

— Не получится, Вася.

— Я еду! — Матвеев положил трубку.

Через тридцать минут он уже сидел в кабинете Ветрякова на Петровке.

— У меня все получится! — бросил Ветрякову Матвеев.

— Я имел в виду Стрельникова, — ответил Ветряков.

— Случилось что?

— С ним — ничего. А двоих ворюг, которые рядом с ним сидели, в больницу отправили. Долго они там пробудут.

— Врешь ты все, Ветряков! Скажи лучше, почему не хочешь, чтобы я с ним встретился?

Ветряков пожал плечами и снял трубку. «Стрельникова ко мне», — приказал Ветряков.

Первое, что поразило Матвеева, когда привели Стрельникова — его глаза. Они смотрели прямо, не мигая. В них затаилось столько злости, что на мгновение Матвееву стало не по себе. Стрельников был чуть выше среднего роста, слегка худощавый, но физически крепкий. У него были темные волосы и голубые глаза. Матвеев показал на свободный стул. Стрельников даже не пошевелился. У Матвеева мелькнула догадка: «Может он глухонемой?» — обратился он к Ветрякову. Тот расхохотался:

— Когда с друзьями в камере разбирался, разговаривал, хотя не очень красиво.

— Вот как? — Матвеев подошел к Стрельникову. — Не хотите садиться — не надо. К вам есть несколько вопросов, и для вас же будет лучше, если вы ответите на них.

На сей раз, Стрельников отреагировал — на губах появилась еле заметная презрительная улыбка.

Более часа Матвеев пытался разговорить Стрельникова, но безрезультатно — тот упорно молчал. Его холодное равнодушие сбивало Матвеева с толку. За двадцать пять лет практики он впервые столкнулся с таким явным отчуждением. Пришлось отвести Стрельникова обратно в КПЗ. Матвеев развел руками — каменная стена! Ничем не прошибешь!

— А ты говорил: «Мазура — человек». Убийца!

— Да, этим не покомандуешь, — не мог не согласиться с Ветровым Матвеев.

— Приложи пистолет к его голове, он даже не моргнет. Уверен в этом, Вася. Парнишка железный! Если до тридцати доживет, все бандиты от него будут плакать. Попомни мои слова!

— Ладно, спасибо тебе, Ветряков!

— Не за что.

Сев в машину, Матвеев закурил сигарету и задумался.

— Поехали–ка в Коломну, Коля, — наконец решил Матвеев.

— Как скажите, Василий Максимович.

В Коломне Матвеев зашел к начальнику милиции и, предъявив удостоверение, объяснил причину визита.