12 правил жизни. Противоядие от хаоса - [17]

Однако природа, осуществляющая отбор, не статична, по крайней мере в простом понимании. На каждый случай у природы свой наряд. Она разнообразна, как музыкальная партитура, и это отчасти объясняет, почему музыка создает глубокие оттенки смысла. По мере того как меняется среда, которая поддерживает существование видов, качества, которые делают индивида успешным в выживании и репродукции, тоже меняются. Следовательно, теория естественного отбора не подразумевает, что живые существа подгоняют себя под шаблон, создаваемый окружающим миром. Больше похоже на то, что живые существа соединяются с природой в танце, однако этот танец смертелен. Как говорила Алисе в Стране чудес Червонная королева, «в моем королевстве нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте». Никто не может победить, оставаясь на месте, и неважно, насколько хорошо он сложен.

Однако с динамичностью природы все тоже не так просто. Некоторые вещи меняются быстро, но они заключены внутри других вещей, которые меняются не так быстро (музыка это зачастую тоже отображает). Листья меняются быстрее, чем деревья, деревья – быстрее, чем леса. Погода меняется стремительнее, чем климат. Если бы все было иначе, консерватизм эволюции был бы неэффективен, и базовая морфология рук и кистей должна была бы меняться так же быстро, как и длина костей рук, и функции пальцев. Это хаос внутри порядка, что внутри хаоса, что внутри более высокого порядка. Наиболее реален тот порядок, который наименее изменчив, а это необязательно тот порядок, который проще всего увидеть. Наблюдая за листом, можно не разглядеть дерево. Наблюдая за деревом, можно не разглядеть лес. А кое-что самое что ни на есть настоящее, например вечную иерархию доминирования, невозможно увидеть вообще.

Еще одна ошибка – романтизировать природу. Богатые современные горожане, окруженные горячим и пыльным бетоном, представляют ее как нетронутый рай, как пейзаж с картины французских импрессионистов. Экоактивисты, которые настроены еще более идеалистично, представляют природу гармонично сбалансированной и совершенной, в отсутствие урона и опустошения, совершенного человечеством. Однако, к сожалению, природа, или «среда», – это еще и слоновья болезнь, и гвинейские черви (не спрашивайте), малярийные комары, засухи, влекущие за собой голод, СПИД и бубонная чума. Мы не торопимся грезить об этих сторонах природы, хотя они так же реальны, как и райские пейзажи. А ведь именно благодаря существованию подобных явлений мы пытается менять наше окружение, защищать детей, строить города и транспортные системы, выращивать урожай и генерировать энергию. Если бы мать-природа не была так одержима нашим уничтожением, нам было бы проще существовать в гармонии с ее предписаниями.

И это приводит нас к третьей ошибочной концепции: будто природа – это что-то строго отдельное от культурных конструкций, которые возникли внутри нее. Порядок внутри хаоса и порядок Бытия тем «натуральнее», чем дольше они существуют. Все потому, что «натура» (природа) – это та сила, которая отбирает, проводит селекцию. И чем дольше существует некая особенность, тем чаще ее должны отбирать – так и формируется жизнь. Неважно, что это за особенность – физическая, биологическая, социальная или культурная. Все, что имеет значение с точки зрения теории Дарвина, – это постоянство. А иерархия доминирования, социальная ли, культурная ли, существует уже полмиллиарда лет. Она постоянна. Она реальна. Иерархия доминирования – это не капитализм и не коммунизм, не военно-промышленный комплекс и не патриархат. Это и не человеческое творение – по крайней мере не в самом расхожем смысле слова. Это почти вечный аспект среды, и многое, в чем обвиняют его более эфемерные проявления, является лишь следствием его неизменного существования. Мы (о это суверенное «мы», «мы», которое существует с начала жизни!) живем в рамках иерархии доминирования долгое, долгое время. Мы боролись за свое положение еще до того, как у нас появились кожа, руки, легкие, кости. Мало что в этом мире так же естественно, как культура. Иерархии доминирования старше деревьев.

Неудивительно, что участок мозга, отслеживающий нашу позицию в иерархии доминирования, особенно древний и фундаментальный¹⁷. Это система управления, определяющая наше восприятие, ценности, эмоции, мысли и действия. Она мощнейшим образом затрагивает каждый аспект нашего Бытия, сознания и подсознания. Вот почему, потерпев поражение, мы ведем себя почти так же, как лобстеры, проигравшие битву. Мы сгибаемся. Мы падаем. Нам страшно, мы ранены, мы в тревоге, мы слабы. И если ничего не меняется, у нас начинается хроническая депрессия. В таких обстоятельствах мы не можем принять бой, которого требует жизнь, и становимся легкой добычей для парней с более крепким панцирем.

Что поразительно, с лобстерами нас роднят не только поведение и опыт. Даже базовая нейрохимия у нас одинаковая. Взять хотя бы серотонин, химический элемент, который помогает лобстерам держать позу или спасаться бегством. Лобстеры низкого ранга вырабатывают сравнительно низкий уровень серотонина. То же самое и с людьми низкого ранга, причем этот уровень с каждым поражением снижается. Низкий серотонин означает пониженную уверенность в себе. Низкий серотонин означает больший отклик на стресс и более высокую физическую готовность к чрезвычайной ситуации, ведь на дне иерархии доминирования в любой момент может случиться что угодно, и вряд ли это будет что-то хорошее. Низкий серотонин означает меньше счастья, больше боли и тревог, больше болезней и более короткую продолжительность жизни – что у людей, что у ракообразных. Более высокое положение в иерархии и более высокий уровень серотонина, присущий тем, кто такое положение занимает, характеризуется меньшей вероятностью болезней, нищеты и смерти – даже если такие факторы, как абсолютный доход (или количество гниющих пищевых отходов), остаются неизменными. Значение этих обстоятельств трудно переоценить.