12 и 7 - [54]

Эмир, как обычно в последние дни, сидел перед полицейской рацией и с кем-то разговаривал по телефону. Разговор велся на арабском, который Снайпер хорошо знал — изучил за полгода, проведенных в Пакистане в школе снайперов. Но при появлении Снайпера Абдулмалик прекратил разговор, как-то странно посмотрел на самого парня и показал ему на ящик, заменяющий стул.

— Садись. Есть тут у меня некоторые интересные соображения по поводу прослушанных разговоров. Вот ты и подскажи. Ты две ночи подряд в район выходишь и с людьми встречался. Ничего особенного тебе не говорили? — спросил Бахтияров, убирая телефон в карман.

— Извините, эмир, я разговаривал, по большому счету, только с дядей Абдулазизом. С отцом и поговорить не успел. Матушка вообще почти не разговаривает. Я только руку ее подержал. Дядюшка ничего особенного не сообщил, кроме того, о чем я докладывал.

И тут же, словно в ответ на вопрос эмира, зазвонил мобильник Снайпера. Он посмотрел на определитель номера. Звонил дядюшка Абдулазиз, о котором только что говорили с эмиром.

— Разрешите, эмир? Это как раз дядюшка. Он без дела звонить не будет.

— Разговаривай.

Снайпер поднял трубку к уху.

— Здравствуй, дядюшка Абдулазиз. Как твое здоровье?

— Мое здоровье, как тяжелая скала, никогда не меняется. Я в свои годы не знаю, что такое кровяное давление и прочие возрастные мелочи. А у нас в селе большой переполох поднялся.

— Что-то случилось?

— А ты не знаешь? Восемь человек за ночь…

— Восемь ментов за ночь. О чем беспокоиться, дядюшка!

— Все село «трясут». Ко мне с обыском приходили. Искали оружие. Изъяли мою двустволку и дедовское кремниевое ружье. Обещали, правда, вернуть послезавтра. И даже расписку об изъятии оставили. Я думаю, это связано с твоим визитом в село.

— А какая связь? Я сомневаюсь. Здесь что-то другое. Хотя мне это кажется непонятным.

Снайпер краем глаза увидел протянутую руку эмира Бахтиярова. Тот просил трубку, и Снайпер передал ее.

— Здравствуйте, Абдулазиз Муталибович, — сказал эмир. — Это Бахтияров говорит. Что там у вас происходит?

Дядюшка, видимо, начал все заново пересказывать, а эмир внимательно слушал и время от времени задавал вопросы. Слушать чужой разговор было неинтересно, тем более в момент, когда собственные мысли одолевают. Снайпер подумал было, что он, как и предупреждал сержант-инструктор, начал надоедать другим. По крайней мере, жителям нескольких сел добавилось нервотрепки после того, как он рядом работал. Эта мысль показалась такой неприятной, что появился даже страх за свою жизнь. Не стабильный, мимолетный, тем не менее это был именно страх. Страх, которого снайпер никогда раньше не испытывал.

Но он принадлежал к тем людям, которые абсолютно уверены: да, со многими случаются неприятности, но не со мной; со мной-то ничего подобного не произойдет просто потому, что произойти этого не может. Я — не многие…

Эпилог

Солмагаров держал свой взвод в полной боевой готовности и дожидался — согласно приказу Полковникова — вертолет. Причем было сразу обговорено, что время вылета точно неизвестно, поскольку зависит оно не от самих спецназовцев. Грубо говоря, команду на собственное уничтожение должны были дать бандиты. Но они пока с такой командой не спешили, интуитивно испытывая желание прожить хотя бы на несколько часов дольше.

За несколько последних часов старшему лейтенанту передали из Управления Космической разведки ГРУ четыре сообщения. Эмир Абдулмалик Бахтияров звонил четыре раза своим людям, требуя их присутствия в джамаате, как он называл свою банду цивилизованным и уважительным восточным термином. Каждый из звонков, хотя был адресован только одному конкретному человеку, должен был привести в джамаат по нескольку человек, потому что трижды звучала одна и та же фраза: «Собери всех своих — и быстрее ко мне», и только один раз: «Найди Амира. И быстрее ко мне». Так переводчик, который звонил уже напрямую, минуя подполковника Веселюка, по крайней мере, докладывал Солмагарову. Поэтому невозможно было определить точное количество бандитов, которых собирает Бахтияров. В принципе, это и не играло особой роли, поскольку и количество бандитов в «норе» до начала сбора банды было неизвестно. В любом случае было маловероятно, что эмир сможет набрать больше, чем выставит против него спецназ ГРУ. Да и банды, численностью равные армейскому взводу, давно уже канули в Лету. Кстати, в Дагестане такие банды вообще и изначально были в редкость, в отличие от той же Чечни, где создавалась целая бандитская армия, состоящая из относительно самостоятельных банд. Сам командир взвода согласен был бы выступить даже в том случае, если бы бандиты в три раза превышали его взвод численностью. В боевой выучке своих солдат он был уверен, поскольку сам проводил обучение и контролировал уровень боевой подготовки каждого из солдат и сержантов. И приблизительно знал средний уровень подготовленности бандитов. Правда, при боестолкновениях бандиты обычно оказывали упорное сопротивление, но не потому, что умели воевать, а потому, что не желали быть наказанными за совершенные ими деяния и дрались отчаянно, а федеральные силы, имея неограниченный запас времени, предпочитали обходиться без потерь и не лезли на рожон, дожидаясь удобного момента. Брать бандитов в плен, чтобы они предстали перед судом, негласно не рекомендовалось, поскольку опыт показывал, что эти люди снова становились бандитами уже через короткий промежуток времени. Каким образом они выходили на свободу, знают только сами бандиты, конвойные и прочие, кто командует на «зонах». Побег официально оформлялся нечасто, да и то, случалось, задним числом. Тогда же, тоже задним числом, объявлялся розыск.