12. База - [2]
Доктор заскулил как мелкая собачка, не решаясь встать на ноги. Ему начало казаться, что все это кошмарный сон и скоро он проснется у себя дома. В комнату спешным шагом зашел военный, при виде которого солдаты встали по стойке смирно. За ним два солдата закатили небольшую тележку накрытую окровавленной простыней.
— Ну, что у нас там майор? — спросил вошедший
— Успели, товарищ полковник — ответил майор, не отрывая взгляда от агонизирующего человека на столе.
— Хорошо,
— Что с лекарством?
— Уже здесь. Свеженькое, горяченькое. Только что выдоили — усмехнулся полковник — сам же знаешь: срок годности не более четверти часа.
Спешка закончилась. Из глубоких разрезов на руках больного вытекали последние капли крови. Майор с полковником спокойно выжидали, только им известного момента. Солдаты вполголоса спорили о последнем футбольном матче. Доктор забился в угол и тихонько причитал себе под нос. На него никто не обращал внимания.
Когда по телу старика прошла резкая судорога агонии, полковник кивнул и несколько солдат подскочили к тележке и откинули накрывавшую ее простыню. На тележке находилось всего два предмета: большая металлическая воронка — такие обычно используют для наполнения бензиновых канистр и трехлитровая стеклянная банка, до горлышка наполненная темно красной жидкостью.
Один из солдат с усилием разжал плотно стиснутые челюсти старика. Другой взяв воронку, засунул ее узкий конец глубоко в горло беспомощному умирающему и подхватив с тележки полную банку, осторожно начал опустошать ее содержимое в воронку. Тонкая струя густой красной жидкости переливалась через край банки и с бульканьем исчезала в горловине воронки. Через пару минут, банка полностью опустела.
— Великолепно, все прошло как по нотам. Это — полковник кивнул на лежащее на столе тело, — в седьмой бокс, а этого — он указал на дрожащего доктора, — пока заприте в камере.
От ужаса, несчастный эскулап не мог идти самостоятельно. Солдаты подхватили его подмышки и потащили по коридору, ноги доктора беспомощно волоклись по полу. Обескровленного старика отвязали от стола и поместив на носилки, увезли в противоположную сторону. Последними, комнату покинули майор с полковником.
— Как дела у седьмого? — спросил полковник, зажав кнопку стоящего на столе интеркома.
— Приходит в себя, товарищ полковник.
— Хорошо. Отправьте к нему доктора, пусть он… осмотрит его.
— Так точно, товарищ полковник.
— И личное дело седьмого мне на стол, — распорядился Серебров.
Металлическая дверь камеры лязгнула замком и открылась. Доктор подхватился с кровати и прижался спиной к стене, выставив перед собой дрожащие руки.
— Я ничего не видел, — запричитал он, по щекам ручейками стекали слезы — ничего не видел. Поверьте я никому… я никогда…
— Вы о чем доктор? — удивленно спросил вошедший в камеру военный в чине ефрейтора.
Доктор упал на колени и заплакал в голос:
— Не надо меня в расход, пожалуйста. Я ничего и никому не расскажу. Клянусь. Отпустите меня-я-я…
— Встать! — жесткий окрик, заставил эскулапа мгновенно вскочить на ноги — Доктор вы в своем уме? Никто не собирается вас в расход пускать. Это вам не сталинские времена. Больной, которого вы привезли, уже пришел в себя — осмотрите его, проверьте состояние — и можете ехать домой. Машина уже ждет.
— Да, конечно, — засуетился доктор, получивший надежду на жизнь — я готов.
— Следуйте за мной.
Доктор вышел вслед за ефрейтором в коридор и последовал за ним. Они прошли до массивной стальной двери преграждающей путь, военный достал карточку и провел ею по считывающему устройству сканера. Загорелась зеленая лампочка на панели и с гулом сервомоторов створка ушла в стену, открывая темный коридор, по обе стороны которого шли двери. Ефрейтор дошел до седьмого бокса, провел карточкой по сенсорной панели и повернулся к доктору:
— Больной здесь. Проверьте его состояние, когда закончите — стукните в дверь. После этого напишите ваше медицинское заключение, подписку о неразглашении — и до свидания.
Щелкнули замки и дверь мягко открылась. Доктор натянул профессиональную улыбку и вошел внутрь. Дверь захлопнулась. Седьмой бокс представлял собой небольшую комнату, но великолепно обставленную: одна стена была полностью занята шкафами, забитыми книгами; в углу стояла широкая кровать с белоснежными простынями; стоял удобный рабочий стол; рядышком мощный компьютер. Сам больной лежал на кровати. Мертвенно бледный, сильно похудевший, но в полном сознании. Старик поднял взгляд и слабо улыбнулся. Всего сутки назад, больной умирал от лейкемии, ему перерезали вены и буквально слили всю кровь, а сейчас он улыбается. Доктор уже ничему не удивлялся. В голове у него билась только одна мысль — я буду жить, я буду жить. Он подошел к больному и улыбнувшись произнес:
— Здравствуйте, вижу идете на поправку. Давайте я вас быстренько осмотрю, пульс проверю.
— Конечно доктор, — шелестящим голосом произнес старик и неожиданно легко, одним плавным движением поднялся с кровати, — я в полном порядке, вот только очень голоден.
— Сразу после осмотра, я распоряжусь, чтобы вам принесли обед. Вам сейчас очень нужны витамины.
Ржавая космическая станция на границе обитаемого космоса. Всем все едино. Все живут лишь одним днем. Никто уже давно не смотрит на миллиарды звезд за стеклом обзорного окна. Что нужно, чтобы всколыхнуть серые будни молодого парня, никогда не задумывающегося о будущем? Ответ прост: что-нибудь внезапное и особенное. Например, настоящая карта сокровищ, полученная от умирающего старика! Стоило принять ее — и простой парень Тим оказался вовлечен в калейдоскоп событий, в круговерть происшествий, в смертельно опасную игру с коррумпированной станционной полицией.
Вторая часть романа «Аньгора» – путешествие к городу Мертвых продолжается. Водная часть пути благополучно преодолена, но перед героями открылись новые мрачные неизведанные тропы. Не каждому удастся пройти по этим тропам и остаться в живых. Здесь другой мир. Здесь другие правила. Здесь другие монстры…
Безымянный мир, где рождаешься уже взрослым и в долгах. Мир, где даже твои руки и ноги тебе не принадлежат, а являются собственностью бездушной системы. Безумно жестокий мир, где жизнь не стоит ни единого сола, где ты добровольно низший со стертой памятью, где за ошибки, долги и преступления тебя лишают конечности за конечностью, медленно превращая в беспомощного червя с человеческим лицом… Мир со стальными небом и землей, с узкими давящими стенами, складывающимися в бесконечный стальной лабиринт. Мир, где в торговых автоматах продают шизу и дубины, где за тобой охотятся кровожадные безголовые плуксы, а самая страшная участь – превратиться в откормленную свинью. Внимание! В произведении присутствуют сцены жестокости и насилия!
Ржавая космическая станция на границе обитаемого космоса. Всем все едино. Все живут лишь одним днем. Никто уже давно не смотрит на миллиарды звезд за стеклом обзорного окна. Что нужно, чтобы всколыхнуть серые будни молодого парня, никогда не задумывающегося о будущем? Ответ прост: что-нибудь внезапное и особенное. Например, настоящая карта сокровищ, полученная от умирающего старика! Стоило принять ее — и простой парень Тим оказался вовлечен в калейдоскоп событий, в круговерть происшествий, в смертельно опасную игру с коррумпированной станционной полицией.
Странный и непонятный заледеневший мир, воздушная тюрьма, кружащаяся вокруг исполинского ледяного Столпа, сотни узников заброшенных сюда без суда и следствия, обреченные на одиночное заключение. Именно сюда угодил тот, кого позднее назовут Гниловозом - обычный человек из нашего мира, обладающий рядовыми способностями. И первое с чем он столкнулся придя в себя - погруженное в темноту ледяное узилище и торчащий из стены железный рычаг. Так начался его путь в мире Столпа....
Герои добрались туда, куда до них никогда не ступала нога игрока – они откопали самый настоящий подземный город уничтоженный в незапамятные времена и при самых пугающих и таинственных обстоятельствах. Вокруг облюбованного трудолюбивым гномом Кроу сторожевого поста шагают вражеские армии – орки вышли в военный поход, ведомые богиней Гуоррой вознамерившейся уничтожить все и вся на своем пути. Ведя ожесточенную оборону, герои вынуждены решать и прочие проблемы внезапно вырастающие на ровном месте.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
Сюжеты напечатанных в этой книжке рассказов основаны на реальных фактах из жизни нашего недавнего партийно-административно–командного прошлого.Автор не ставил своей целью критиковать это прошлое задним числом или, как гласит арабская пословица: «Дергать мертвого льва за хвост», а просто на примерах этих рассказов (которые, естественно, не могли быть опубликованы в том прошлом), через юмор, сатиру, а кое–где и сарказм, еще раз показать читателю, как нами правили наши бывшие власти. Показать для того, чтобы мы еще раз поняли, что возврата к такому прошлому быть не должно, чтобы мы, во многом продолжающие оставаться зашоренными с пеленок так называемой коммунистической идеологией, еще раз оглянулись и удивились: «Неужели так было? Неужели был такой идиотизм?»Только оценив прошлое и скинув груз былых ошибок, можно правильно смотреть в будущее.
"Идя сквозь выжженные поля – не принимаешь вдохновенья, только внимая, как распускается вечерний ослинник, совершенно осознаешь, что сдвинутое солнце позволяет быть многоцветным даже там, где закон цвета еще не привит. Когда представляешь едва заметную точку, через которую возможно провести три параллели – расходишься в безумии, идя со всего мира одновременно. «Лицемер!», – вскрикнула герцогиня Саванны, щелкнув палец о палец. И вековое, тисовое дерево, вывернувшись наизнанку простреленным ртом в области бедер, слово сказало – «Ветер»…".
«На сигарету Говарду упала с носа капля мутного пота. Он посмотрел на солнце. Солнце было хорошее, висело над головой, в объектив не заглядывало. Полдень. Говард не любил пользоваться светофильтрами, но при таком солнце, как в Афганистане, без них – никуда…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».