1185 год. Восток - Запад - [33]

Почерневший от соленого морского ветра, исхудавший, постаревший, князь Корэмори провел в хижине монаха несколько дпей. И все более понимал, что иного выхода, кроме смерти, у него нет. Лучше погибнуть с честью здесь, в горах, чем попасть в плен к врагам или возвратиться к безысходности лагеря Тайра. Но прежде он должен отречься от мира.

Так прервалось, не завершившись, путешествие князя домой.

Эмоционально неуравновешенный, впечатлительный, сознающий притом, что ему никогда уже не жить со своими детьми, князь проводил дни в посте и молитве, готовя себя к смерти, дабы сломить неблагоприятное течение судьбы и спасти таким образом своих близких.

Самураев, которые сопровождали его, князь уговаривал уйти. Он не хотел тянуть за собой к смерти других людей. Но его слуги решили быть верными сюзерену до конца: они тоже приняли постриг, они вместе с ним молились и изнуряли себя голодом. Наконец, когда князь счел себя готовым к смерти, монах вывез его и самураев на лодке в море. Бросившись за борт, Корэмори утонул. Его примеру последовали слуги.

Предсмертное письмо князя Корэмори было доставлено его братьям.

Более всех страдал его младший брат, Сукэмори.

— Теперь и мне осталось жить недолго, — повторял он.

Из шести братьев двоих уже не было в живых.

Услышав о смерти Корэмори, Ёритомо Минамото воскликнул:

— О жалость! Если бы он с открытой душой сдался на мою милость, я, конечно, смог бы сохранить ему жизнь!

Придворные умилились добрым словам Минамото.

Последняя надежда Тайра заключалась во флоте. У них было несколько больших кораблей, способных поднять по триста-четыреста воинов, не считая сотен боевых галер. Они рассчитывали пересидеть на островах опасные месяцы или годы и надеялись накопить силы для ответного удара.

История знает множество случаев, когда оборонявшаяся сторона укрывалась в замке или возводила баррикады. И почти никогда это не приносило победы. Любые замки в конце концов сдаются, любую баррикаду можно обойти или взять штурмом. Побеждает только наступающий.

Погрузив на корабли войска и мальчика-императора с императрицей, Тайра отчалили от берега, к которому уже вышли отряды Ёсицунэ. Тайра еще не знали о том, что по приказу Ёсицунэ их же бывшие вассалы собирают большой флот, и потому чувствовали себя в безопасности.

В следующие дни к Есицунэ стягивались корабли наместников западных провинций, и наконец наступил момент, когда кораблей у них стало чуть ли не втрое больше, чем у Тайра,

Когда два флота сошлись для последнего боя в Симоносекском проливе, Тайра начали теснить врагов. Но тут неожиданно уроженцы островов Сикоку и Кюсю обратили оружие против своих сюзеренов. Измена была столь внезапной и корабли предателей были так тесно перемешаны с кораблями Тайра, что стрелы, пущенные в рыцарей Тайра, разили без промаха.

Начался разгром флота Тайра. Поняв, что бежать некуда и пощады не будет, второй по старшинству князь из рода Тайра, Томомори, который руководил сражением вместо нерешительного Мунэмори, переправился в лодке нa корабль, где находился император Антоку.

Когда князь перешел на корабль, к нему кинулись, взволнованные дамы.

— Как идет битва? — кричали они.

— Скоро вы собственными очами узрите доблестных самураев Востока! — горько рассмеялся в ответ Томомори.

Узнав печальную весть, Нииджо, бабушка малолетнего императора, переоделась в траурные одежды, зажала под мышкой ларец со священной яшмой, опоясалась священным мечом, взяла на руки внука и со словами: «Там, на дне, под волнами, мы найдем другую столицу» — погрузилась вместе с ним в морскую пучину.

Вслед за ними бросилась в море императрица.

Флагманский, корабль Ёсицунэ был уже рядом. Самурай, стоявший с железными вилами у борта, увидел, что в водовороте, созданном движением кораблей, кружится молодая знатная женщина. Женщина старается нырнуть, но вода выбрасывает ее. Не зная, что это императрица, самурай подцепил ее вилами и вытянул, захлебнувшуюся, без сознания, на палубу. Увидев драгоценный гребень, самурай выхватил его. Затем начал стаскивать с пальца перстень, но тут крики с соседнего корабля остановили его. У борта жалкой кучкой толпились придворные дамы и кричали наперебой:

— Не смей! Не смей! Это же императрица!

Князь Томомори не слышал и не видел этого: он сражался. Не видел он и того, как кончали счеты с жизнью князья Тайра. Два его младших брата обнялись и вместе в тяжелых панцирях кинулись в воду со своего корабля. Их примеру последовали другие князья и самураи.

Но глава клана, Мунэмори, никак не мог решиться покончить с собой. Из последних сил его воины отбивали натиск врагов, стремившихся к помосту, на котором он стоял с сыном. Еще минута — и он попадет в плен. И тогда самураи будто случайно столкнули своего господина в воду: он не должен был быть опозорен пленом. Вслед за упавшим в воду Мунэмори кинулся его сын. И так, поддерживая друг друга, они плавали возле корабля, пока к ним не подплыл на челноке один из самураев Минамото и не спас их.

Оставались еще два князя — Томомори, который сражался на корабле императора, и Норицунэ, правитель земли Ното. Норицунэ решил сразиться с самим Ёсицунэ и потому перепрыгнул на палубу его корабля. Размахивая боевой секирой, он кинулся к большеголовому карлику и вызвал его на бой.