101 Рейкьявик - [38]
— Привет. С Новым годом!
Ага. С новым гадом.
— И вас также. Вы все-таки решили заглянуть?
— Ага, мы были у Гейри, брата, но твоему папе захотелось повидать тебя. У вас тут, как я вижу, веселье в разгаре. А что тут так жарко?
— Это из-за Торира. Он сегодня выйдет голышом.
— Ну? Значит, стриптиз? Ха-ха-ха…
— Лолла, это Сара. Сара, Лолла. Хотя нет, вы уже встречались.
— Ага, недавно, у Эльсы.
— Да уж, у них там была крутая тусовка… Вы еще надолго остались? Когда мы ушли, там что-нибудь было интересное?
— Нет-нет. Мы уехали сразу после вас.
— Хлину понравилось. Он у нас такой семейный.
— Эге… Правда? Хлин у нас юморист. Когда ты спросил про диван… Я уже совсем…
— Он просто дразнил их.
— А они не поняли.
— Ну, они немножко… то есть люди они приятные, и все такое, просто они немного…
— Тупые?
— Нет, не тупые, а такие…
— Жирные?
— Не-е…
— Милые?
— Ну, такие, толстокожие. Да, толстокожие. А ты — подруга Берглинд или как?
— Да.
— Постой-ка… Ты сейчас у них живешь?
— Ага. Я только на Рождество…
— Мы разрешили ей остаться. У нее здесь никого нет.
— А твои родители, они за границей, что ли?
— Да. То есть одна мама.
— А отец?
— Отец умер десять лет назад.
— Ой, извини.
— Чего тут извиняться, он же сам умер, я тут ни при чем.
— Жалко…
— Да ты его, наверно, знала…
— Правда? Как его звали?
— Халлдор Биргисон.
— Тот самый Халлдор Биргисон?
— Ага.
— Который играл в «Коксе»?
— Да.
— Вот-вот. Я его знала. Дори — он был славный парень. С ним всегда было так интересно.
С ним… За ним… Сара переводит взгляд с Лоллы на меня, а мой взгляд падает на две морщинки возле ее глаз: они принадлежат Халлдору Биргисону, басисту группы «Кокс»: глубокие, влажные, как следы колес на грязной улице, а на них свежевыпавший снег — сухая пудра. И такси, едущее по этим следам, как поезд по рельсам, из Сигтуна, старинной империи ковров, до многоквартирника в Альвхейме в 78-м году, и Дори с Сарой на заднем сиденье, басовый палец под (ныне висящей в Колапорте старой) юбкой, а она запрокинула голову, смеется над удачной строчкой Лоллиного отца. А потом — в квартиру холостяка, выделывать сальто в постели. Значит, папа Лоллы и Сара. Которая теперь с папой. Который был с мамой. Которая… Похоже, я что-то пропускаю…
Сарин живот худой и гладкий, не растянутый беременностями, только чуть-чуть морщинится после многочисленных курсов похудения, покрыт загаром из солярия под узким черным платьем, переваривает джин с тоником у дверного косяка, который временно заняли Трёст и Марри, а живот Лоллы напротив него не виден под широкой кофтой-курткой-блузкой-рубашкой (что на ней именно, сказать трудно), которая ниспадает с ее грудей, как занавес, а живот — за ним, как интересная сцена: два живота в моих глазах, и — со стороны Сары древнее предание о Лоллиной сводной сестре, которая так и не родилась: выкидыш пятнадцать лет назад, предотвративший появление моих сводных братьев. (Сара — эдакий «герой повседневности», она открывалась некоторым весьма откровенным журналам. В свое время с нее сошло семь потов, прежде чем она решилась публично признаться, что не может иметь детей из-за выкидыша, который случился много лет назад.)
Мы втроем стоим в дверном проеме, и я замечаю на буфете в кухне пачку сигарет, а на столе — зажигалку.
Я их соединяю и закуриваю. Они продолжают свой полупьяный гешпрех, но я не вижу живот Сары, объединяющий нас с Лоллой. «Вотчина предков»[132]. Значит, наши отцы спали с одной и той же женщиной и на этой почве как бы сроднились. И какая же тогда у нас с Лоллой степень родства? Дети однопостельников? Двоюродные спальники? Двуспальники? Язык не поспевает за событиями, слова всегда после дел. Хофи разговаривает с Ахмедом. Как — не спрашивайте, не знаю. Папа изучает питание позвоночных животных и смотрит протокольным взглядом на Рози, наряженного крысой. Обалдэйшн за 50 000 крон приходит с пустым стаканом и окаменевшей фотоулыбкой: раскатывает перед собой ковровую дорожку для показа мод, так что приходится отойти от дверей. Ну этой прямая дорога в фотомодели, у выражения рта дизайн просто мастерский, — нечего и думать, что она когда-нибудь им пожертвует ради малейшей фразы. Вот-вот. Именно поэтому спрягать глаголы в присутствии этих дам не решаешься. Молчаливое требование таково: «Не заставляй меня говорить». Глаза у нее последние минут двадцать не мигали, пересохли от тоски и ожидания вспышки. Но здесь ни у кого фотоаппарата нет. Провожаю ее взглядом, когда она входит на кухню. Turn around, bright eyes[133]. Однако. У нее ляжки… Племенная телка с хорошо развитыми окороками. Она быстро опускается до 15 000. Облегчение. Я облегчился. Между Сарой и Лоллой намечается гололедица.
— Ну а ты сама знала своего отца?
— Да, да. Правда, когда они развелись, мне было всего одиннадцать лет.
— А после этого ты с ним не общалась?
— Почти нет. Ну, знаешь, он в этом шоу-бизнесе, все время на гастролях. Из поп-музыкантов приходящие отцы никудышные, всегда с похмелья. Но он был веселый. У нас с ним был хороший контакт.
— Да, Дори был отличный парень.
— Да, правда, он много пил, это его и сгубило.
— Ага.
— А ты с ним как познакомилась?
Писатель и художник Халльгрим Хельгасон — одна из самых ярких фигур в современной исландской культуре. Знаменитый фильм «101 Рейкьявик» снят по мотивам его одноименного романа. Беспощадная ирония, незаурядный талант пародиста и мастерское владение словом принесли Халльгриму заслуженное международное признание. Его новый роман «Советы по домоводству для наемного убийцы» написан автором на исландском и английском языках. По неверной наводке профессиональный киллер Томислав Бокшич убивает федерального агента.
«Женщина при 1000 °C» — это история жизни нескольких поколений, счастья и драм их детства, юношества, их семейных и личных радостей и трагедий. Это история нескольких европейских народов, рассказанная от лица женщины, которая и в старости говорит и чувствует, словно потрясенный подросток. Вплетенная в мировую исландская история XX века предстает перед читателем ошеломляющим триллером; язык повествования, в котором остроумие, чувства и отказ от табу составляют ярчайший авторский стиль и рождают выдающийся женский образ.
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.
ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.
ББК 84.Р7 П 57 Оформление художника С. Шикина Попов В. Г. Разбойница: / Роман. Оформление С. Шикина. — М.: Вагриус, СПб.: Лань, 1996. — 236 с. Валерий Попов — один из самых точных и смешных писателей современной России. газета «Новое русское слово», Нью-Йорк Книгами Валерия Попова угощают самых любимых друзей, как лакомым блюдом. «Как, вы еще не читали? Вас ждет огромное удовольствие!»журнал «Синтаксис», Париж Проницательность у него дьявольская. По остроте зрения Попов — чемпион.Лев Аннинский «Локти и крылья» ISBN 5-86617-024-8 © В.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.