1000 не одна боль - [8]

— Не сметь бить ребенка! Вы что нелюди?! Вы же женщины! Матери!

— Ты смотри, русская шармута вылезла из норы!

Я толкнула Амину себе за спину, закрывая ее собой.

— Вы дуры взрослые ребенка палками бить вздумали? Трусливые вороны!

Только подойдите я вам глаза выцарапаю. Не верите? Я могу. Я ненормальная, ясно?

Ходят вокруг меня кругами и не решаются кинуться. Боятся сволочи. Вот и бойтесь ведьмы злобные.

— Как вы можете девочку бить? Накажите, проучите, оставьте без вкусного, сладкого, но бить? Вы что палачи?

— Слышь ты, учить нас вздумала? Тебя мало били иначе не выросла б из тебя шармута. Подстилка асадовская. Тьфу.

Гульшат плюнула в мою сторону.

— Бейте обеих!

Некоторые женщины переглянулись.

— Аднан велел не трогать.

— Не нам велел, а солдатам. Нам никто ничего не велел. Бейте их обеитх иначе она у нас и детей. И мужей уведет. А маленькая дрянь ей пособничает. Предала нас ради чужестранки. Обе предательницы и твари!

Гульшат замахнулась первая и ударила меня по плечу. Я бросилась к ней, выдергивая палку из рук и отшвыривая в сторону.

— Не лезь ко мне! Я тебя голыми руками разорву!

Но она все равно накинулась на меня, хватая за волосы.

— Бейте ее! Бейте!

За ней следом кинулись другие, а я поняла, что против толпы ничего сделать не смогу, Амину к себе прижала и на песок бросилась, собой закрывая. Удары сыпались на плечи и на голову один за другим, а я губы закусила, представляя себе, что это сестренка моя, что это ее бить хотели. Мою маленькую Верочку. Амина бьется подо мной, плачет, кричит, а я молчу только дергаюсь когда палки на спину и плечи опускаются, голову рукой пытаясь закрыть.

— Что здесь происходит? Ах вы ж твари! Вы что с ума посходили? А ну разошлись, курицы! Вы что натворили?!

Голос Рифата пробивался сквозь крики женщин, ругательства и плач Амины. Удары еще опустились на спину и на руку и тут же прекратились, когда в воздухе засвистел хлыст и кто-то из женщин истошно закричал.

— Как смели тронуть? Приказ мой нарушить? Кто затеял? Кто такой наглый и смелый, что решил без шкуры остаться?

Я вздрогнула от голоса, который тут же узнала и по телу прошла дрожь ненависти.

— Это Гульшат. Она все затеяла! Онаааа!

— Как смела ослушаться меня, а, Гульшат? Как смела?

— Одна воровка, а другая дрянь асадовская! А у тебя глаза пеленой похоти затянуло! Ничего из-за своей шарм…

Охнула, а мне захотелось уши руками закрыть, чтоб свист плети не слышать.

— Всех десятерых в яму. Завтра с утра пусть их мужчины каждой всыпят по десять плетей. А если откажутся и их ждет та же участь и изгнание из деревни.

Чьи-то руки тронули мои плечи и я, всхлипнув от боли, повела ими, чтоб не трогал, но меня тут же подняли с песка на руки.

— Дура ненормальная! — процедил сквозь зубы по-русски и понес в сторону хижины.

— Аминаааа…, - закричала я.

— Сдалась она тебе девчонка эта? Рифат, головой за ребёнка отвечаешь накорми и приведешь ко мне. Если и правда воровала пальцы ей отрежем.

— Неееет! — я закричала и вцепилась ему в шею когтями, — Мне отрежь! Она же маленькая совсем! Что вы за звери?

— Прекрати истерику! Она должна понимать, что воровать нельзя!

— Понимать это без пальцев? В вашем мире, где женщина руками зарабатывает на хлеб, и мужчина ни в чем не помогает ей по дому?

Он молча нес меня в хижину, а у меня от страха закружилась голова. Стало жутко, что он меня снова швырнет на матрас и возьмет насильно.

Я молила бога, чтоб внутри оказалась Джабира, но ее там не было. Она, словно испарилась. Потом я привыкну. Старая ведьма делала это постоянно — испарялась без предупреждения и иногда в самый нужный момент. Аднан положил меня на матрас, и я тут же попыталась отползти назад, но вместо движений только дернулась и тут же застонала. Боль расползлась по всему телу, но по спине и плечам так сильно, что мне захотелось закричать.

— Где Джабира?

— Не знаю.

Тяжело дыша смотрела на него и мне казалось, что не видела его уже очень давно, он даже успел измениться, словно похудел или осунулся, весь зарос не ухоженно. Не так как всегда, а так как будто бриться забыл. Смотрит на меня исподлобья и мне хочется превратиться в маленькую точку и исчезнуть.

— Сними джалабею и ляг на живот.

Нет! Неееет! Только не это. Пожалуйста. Я не готова у меня еще там не зажило, у меня еще в голове не зажило. Чувствую, как дрожат колени, как внутри все сжалось в комок от ожидания неминуемой адской боли если снова решит взять силой. Я помнила, как в прошлый раз он вонзался в меня, разрывая мне внутренности до сих пор ноги вместе сводить больно и от потертостей саднит там внизу и щиплет. Я зажмурилась, стараясь сдержать вопли ужаса, протеста, не распалять зверя агонией моего страха.

— Пожалуйста, можно не сегодня. В другой раз. Я прошу. В другой.

Он в два шага преодолел расстояние между нами и наклонился ко мне. Жестокие пальцы сжали мой подбородок, и я открыла глаза, вкладывая в свой взгляд все мое презрение и ненависть к нему, вместе с отчаянным ужасом.

— Сними джалабею и ляг на живот. Еще раз повторять не стану. Сам сниму и сам уложу.

Я не посмела перечить, слишком страшно. Слишком свежо в голове то, что он сделал со мной и все тело дрожит от отчаянного ужаса. Стянула джалабею через голову и стараясь не смотреть на бедуина тут же легка на живот сильно зажмурившись и молясь тихонечко про себя.