1000 год. Когда началась глобализация - [4]
После 1000 года не возникло ни одной новой крупной религии, не считая сикхизма, бахаизма и мормонства, а также нескольких других. Практически все «новые» вероисповедания представляли собой «ремиксы», комбинации различных элементов религий, уже прочно утвердившихся в мире к 1000 году.
Другие правители тоже принимали решения, подобные выбору князя Владимира, который предпочел православие. В результате примерно в 1000 году в мире резко выросло число верующих, которые выражали верность крупнейшим религиям. Северная и Восточная Европа сделались христианскими, сфера влияния ислама распространилась на восток, в Центральную Азию, и на юг, в северную Индию, а буддизм и индуизм покорили Юго-Восточную Азию. Мы живем в мире, сформированном взаимодействиями рубежа 1000 года: сегодня девяносто два процента верующих придерживаются какой-либо из четырех религий, подчинивших себе мир к 1000 году.
Действительно, в мире, сформированном событиями 1000 года, мы сталкиваемся с теми же самыми вызовами, которые тогда встали перед народами планеты впервые: должны ли мы сотрудничать с нашими соседями, торговать с ними, позволить им селиться в наших границах и предоставить свободу вероисповедания внутри нашего общества? Или нужно всемерно их отчуждать? Должны ли мы возмущаться теми, кто богатеет на торговле? Следует ли производить новые товары, которые копируют технологии, нами пока не освоенные? Наконец, что такое глобализация? Она позволит нам лучше узнать самих себя или разрушит нашу идентичность?
Цель данной книги состоит в том, чтобы ответить на эти вопросы.
Глава 1
Мир в 1000 году: краткий обзор
Как ни странно, ни одна новая технология не привела к взрыву межрегиональных путешествий на рубеже 1000 года. Как и в прежние времена, люди передвигались в основном по суше, пешком или верхом на животных, а также в повозках, или перемещались по воде в каноэ, парусных лодках и деревянных кораблях. Торговля между различными регионами к 1000 году выросла потому, что избыток сельскохозяйственной продукции привел к росту населения и позволил части крестьян полностью отказаться от труда на земле, заняться производством товаров на продажу и сделаться торговцами.
Самым многочисленным в мире населением в 1000 году, как и сейчас, мог похвастаться Китай, численность населения которого достигала почти 100 миллионов человек. На протяжении всей истории человечества китайцы составляли от четверти до трети людей, обитающих на планете. Китайская экономика расцвела в правление династии Сун (960–1276[7]), а купцы и корабли Поднебесной отправлялись в Юго-Восточную Азию и Южную Индию, где обильно выращивали рис, что тоже способствовало росту населения.
В зерновых районах Ближнего Востока и Европы население было не столь многочисленным, как в Азии, но все равно его численность была довольно высокой. А империя Аббасидов с 751-го по приблизительно 900 год контролировала обширную территорию – от Северной Африки на западе до Центральной Азии на востоке.
Объединение под властью Аббасидов оказалось полезным для распространения многих зерновых культур по всей империи. Некоторые сорта, такие как сорго, были родом из Западной Африки; другие – как рис, пришли из Индии. Выращивание тропических растений из Ирана и Индии трансформировало образ жизни всей империи: крестьяне теперь трудились все лето напролет, а не только ограниченное число дней, как раньше. Это изменение обеспечило устойчивое процветание исламского хартленда[8] в первые годы существования Аббасидского халифата.
Однако после 900 года империя раскололась на региональные владения, во главе каждого из которых встал свой военный лидер. Халиф в Багдаде оставался номинальным владыкой исламской общины (мусульмане продолжали упоминать его в пятничных молитвах по всей территории бывшего государства Аббасидов), но империя больше не была единой. Тем не менее население бывших земель Аббасидов продолжало увеличиваться и достигло примерно 35–40 миллионов человек в 1000 году.
Численность населения Западной Европы также прирастала по мере того, как обитатели континента перенимали важнейшие новшества в сельском хозяйстве – по выражению британского историка Р А. Мура, происходила «зерновизация». Все больше и больше земель отводилось под посадки пшеницы и ячменя. В Северной Франции и Англии крестьяне осознали (впервые), что посев одной и той же культуры год за годом снижает плодородие конкретного поля, а потому от трети до половины пахотных земель теперь давали отдых.
Вдобавок после 1000 года крестьяне принялись чередовать посевы. Чаще всего высаживали последовательно репу, клевер и зерно, что помогало сохранить питательные вещества в почве и ее качество. Эта практика, столь важная для повышения урожайности в сельском хозяйстве, распространялась очень медленно (а вот в Китае к тому времени она была очень хорошо известна). При этом применялись и иные новшества для повышения производительности труда – конные плуги, водяные мельницы, ветряные мельницы и железные инструменты, которые взрезали почву глубже, нежели деревянные. До «зерновизации» большая часть территорий Западной Европы не возделывалась на регулярной основе, а после этой революции многое изменилось.
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Мировой порядок, основанный на разуме, определяет политику государств. Для этого привлекаются данные, собранные и проанализированные независимым экспертным сообществом, которому доверяют все граждане. Таков был политический идеал, о котором философы мечтали с XVII века. Все изменилось, и сегодня люди мало верят в опыт и нейтральность ученых. Миром стали править эмоции. Теперь они указывают направления политики. Как и почему это произошло? Почему политика сделалась такой капризной и воинственной? Что это нам сулит? На эти и другие вопросы отвечает Уильям Дэвис – профессор политэкономии, социолог, преподающий в Голдсмитском колледже Лондонского университета.
Что такое кризис? Почему одни страны успешно преодолевают его последствия, а другие нет? И каков механизм преодоления? Как шесть стран – Япония, Финляндия, Чили, Индонезия, Германия и Австралия – оказались в кризисном положении и как они нашли из него выход? Кризисы были и будут всегда… Какая страна следующая? Вновь Япония? Или США? А может быть, весь мир? Обо всем этом и многом другом рассуждает в своей книге Джаред Даймонд — автор, удостоенный Пулитцеровской премии за книгу «Ружья, микробы и сталь».