100 знаменитых любовниц и фавориток королей - [2]

И тут явилась Елена. Узнав, что здесь в ее отсутствие творится, она обвела своим небесным взором эту животрепещущую толпу и указала божественным перстом на одного белобрысого в третьем ряду. «Ммм… — замычал белобрысый, — Ммме-е… Ммменелай», — представился он, истекая потом от волнения. «Годится, — решила сиятельная невеста, которой как раз нужен был муж для отвода глаз от Ифигении, оставленной в Микенах. — С этим всегда можно будет договориться, если захочется другого».

Так Атрид Менелай получил прекрасную царевну и полцарства в придачу, унаследовав после смерти Тиндарея спартанскую корону. Всех же остальных, как это у древних греков вечно случается, постиг слепой рок.

За недолгую, но насыщенную семейную жизнь новобрачных в роду Атридов стало больше на одну девочку (ее назвали Гермиона) и трех мальчиков (Этиол, Марафий и Плисфен). Больше плодов сие древо не дало.

Не каждая красота спасает мир. Превосходная красота вызывает чесотку на руках у тех, кто не может ее явственно осязать. Все только начиналось. В следующем акте на сцену выходит Парис.

Вообще-то Париса звали Александром, прозвище же он получил за то, что был найден в корзине, будучи брошен своими родителями. Дело было так.

Когда августейшая семья Трои ждала второго мальчика (первым был Гектор) и Гекуба, его мать, была уже на сносях, ей приснился страшный сон: будто из утробы ее выходит не ребенок, а пылающий факел, сжигающий Трою дотла. Спрошенный на всякий случай царем Приамом оракул не стал скрывать: так и будет. И от всего сердца дал добрый совет: чтобы не случилось лихо, царственная троянка должна быть умерщвлена немедленно. Приам сделал вид, что не вполне понял, но для очистки совести лишил жизни свою сестру Киллу, только что непонятно от кого успевшую родить Мунита, и самого бастарда заодно. Вечером того же дня разродилась Гекуба.

Увидев, с какой хитроумной гибкостью царь Илиона (как называли Трою греки) пытается обвести вокруг пальца самого себя, к уже спрошенному оракулу хором добавились и те, кого вообще никто и не спрашивал. Все в один голос по-хорошему просили: будь человеком, убей хотя бы сына! Приаму пришлось напрячь весь свой недюжинный интеллект и принять поистине соломоново решение. По его просьбе пастух Агелай отнес ребенка на гору Ида и оставил там на произвол судьбы. На Иде в те дикие времена жили одни медведи.

Но Парис еще нужен был богам для дела, важность которого переоценить было невозможно, — стереть с лица земли прекрасный город, — так что среди прочих медведей нашлась все-таки одна добрая медведица, которая оказалась сердечнее многих, вскормив человеческого детеныша заодно со своими мишками.

Повзрослев, Парис огляделся по сторонам и не нашел на этой Иде ничего лучшего как стать пастухом. На Олимпе было решено начинать представление.

Во время одного из олимпийских симпозиумов, где вино лилось рекой, богиня раздора Эрида как бы невзначай, но уже предвкушая последствия, бросила в толпу золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». В итоге женское население Олимпа почти в полном составе показательно перессорилось, впрочем, не без удовольствия. Афродиту, Геру и Афину, ввязавшихся в драку за яблоко, отказался разнимать сам Зевс, резонно решив, что спокойнее будет передать право выбора… Парису. А что — прекрасный юноша, лишенный разлагающего влияния общества, выросший на лоне не менее прекрасной природы… Гермес получил указание отвести разгоряченных богинь на Иду — пусть Парис решает, кому из них ломать зубы о золотое яблоко.

Увидев милую троицу и выслушав сопровождавшего ее Гермеса, Парис, пасший в это время коров, лежа под деревом, обратил внимание делегации на свою крайнюю занятость, а впрочем… пожалуй, если богини перед ним разоблачатся, он смог бы уделить минутку-другую на рассмотрение ходатайства Громовержца.

Его предложение получило поддержку всех присутствующих. Парис долго их разглядывал, но, так и не найдя 10 отличий, поинтересовался: «А что, собственно, вы можете предложить?» Гера предложила власть над Азией, Афина — неизменную победоносность во всех битвах Париса, Афродита… Елену. Как на беду, последний вариант показался Парису самым интересным. Еще не усматривая подвоха, не успевший разобраться в сути провокации прекрасный юноша в присутствии остальных богинь вручил яблоко Афродите. Дни неприступного Илиона были сочтены.

В Трое Париса признали благодаря погремушке из той корзины, в которой его много лет назад оставили на Иде. Приам и Гекуба приняли его как сына. Узнав о вернувшемся в город «пылающем факеле», жрецы Аполлона пригрозили забастовкой, если его не повесят сегодня же на площади и так, чтобы всем было хорошо видно, и согласились подождать до вечера. И тут Приам сказал фразу, после которой ему не на кого жаловаться: «Пусть погибнет Троя, но не мой сын!»

Парису не терпелось получить обещанное Афродитой. Под предлогом спасения плененной сестры Приама Гесионы он при непосредственной поддержке и всяческой помощи своего любящего отца снаряжает целую флотилию и отправляется в Спарту, договорившись вернуться или со своей тетей, или с какой-нибудь гречанкой царского рода в качестве выкупа. Видят боги, Приам знал, на что он шел! Не мог он предвидеть одного — что эта самая гречанка окажется женой вооруженного до зубов соседа и будет вероломно похищена из его дома, самым оскорбительным образом, с нарушением всех правил гостеприимства.