100 знаменитых чудес света - [31]

Вот мидяне в фетровых колпаках с лентами, ниспадающими на спину. На них длинные кожаные штаны, перехваченный поясом кафтан с рукавами почти до колен, обувь, туго стянутая шнурками. Они держат поводья коней. За ними — жители Суз со львами. Далее — лидийцы, в длинных одеждах с короткими рукавами, у каждого через левое плечо перекинуто нечто вроде шали. Лидийцы сопровождают царские колесницы. А дальше — жители Согдианы с каракулевыми баранами, полуголые индийцы с сосудами, полными золотого песка, арабы в просторных бурнусах во главе каравана верблюдов, курчавые эфиопы. Изображение процессии занимает двести метров.

Но главный в Персеполе — царь. Он повсюду. Вот царь в строгой и величественной позе сидит на троне. Над ним отороченный кистями и бахромой балдахин из расшитой ткани. Прямой и неподвижный, царь смотрит вдаль, поверх всех, кто перед ним. Сзади, держась за спинку трона, стоит сын царя, наследник престола. Внизу, под ногами обоих, в три ряда идущие с дарами поданные, а над ними — крылатый диск, символ главного божества империи — Ахурамазды. Для персов солнце и луна священны, поскольку они испускают свет, но они не боги. Бог Ахурамазда — сами лучи света, лучи добра.

На другом рельефе царь выступает торжественным шагом. Слуга с опахалом держит зонтик над его головой. Рука скульптора передала важную осанку «царя царей», завитки его сложной прически, мягкие складки длинной одежды, драгоценные украшения на руках и на шее. А вот царь в схватке со львом. Тело животного напряжено до предела, его мускулы вздулись, морда оскалена. А сам царь так же величаво спокоен, как и на других рельефах. Он уверен в своей силе и не сомневается в победе над львом, так же как и над врагами.

И далее: царь на троне, царь идет, царь на охоте, царь-герой. И даже там, где его нет, он незримо присутствует. Фигуры царских телохранителей занимают почти все плиты у лестницы, располагаясь то длинной ровной линией, то поднимаясь вместе со ступенями. Их было десять тысяч. Число это никогда не менялось: умершего или павшего немедленно заменяли другими. Отсюда их название — «бессмертные». Копье, внизу украшенное серебряным яблоком, отличало гвардию телохранителей от простых воинов.

Долго длилась церемония приветствий и прославления «царя царей, царя великого, царя многочисленных стран, царя этой земли великой, раскинувшейся далеко». А затем царь со свитой выходил через западный портик на террасу и оттуда, минуя тройной пилон, направлялся в маленький зал. Там за столом, в кругу самых близких и знатных, начинался пир. На роскошно убранном столе сверкали рифленые ритоны для вина с головами львов, плоские чаши, украшенные орнаментом, сосуды с ручками в виде крылатых козлов, блюда с рельефным орнаментом. Все это переливалось и своим блеском соперничало с золотом украшений — браслетов, серег, ожерелий.

В Древней Персии строились особые многоколонные широкие залы с портиками во всю ширину стены. Царские приемные залы, построенные таким образом, назывались стаканами. В них ежегодно устраивались церемонии подношения дани царю.

Был такой зал и в Персеполе. В нем завершался праздник. Вдоль каждой стороны зала стояли колонны с капителями в виде двухголовых быков. Этот зал называется Стоколонным. Со всех четырех сторон в тронный зал вели по две двери с косяками из черного базальта. Одна дверь была для царя, другая для подданных.

Царь восседал на золотом троне в центре зала. Широко расставленные колонны не мешали видеть его величественную фигуру в негнущихся одеждах. На ступеньках трона стояли семь вельмож, семь главных советников, окружавших царя, подобно тому как семь планет окружают солнце и отражают его свет. Ниже стояли телохранители, сзади — опахалоносцы, а вокруг них свита.

По знаку царя впускали посланцев сатрапий. Знатнейшие представители разных племен и народов — цари, вожди, военачальники — не поднимая глаз, словно боясь ослепнуть от лицезрения своего повелителя, раболепно приближались к подножию трона и, склоняясь до земли, слагали дань к стопам «царя царей», царя этой великой земли.

Из года в год росли груды сокровищ в кладовых и подземельях Персеполя, чтобы в один прекрасный день стать добычей тридцатилетнего завоевателя — Александра Великого. По словам Плутарха, чтобы перевезти богатства, награбленные Александром в городе, потребовалось 10 тыс. пар мулов и 5 тыс. верблюдов. Но Александр не довольствовался ни захватом персидской казны, ни разгромом персидского войска. Ему нужно было сокрушить саму память о тех, кого некогда подобострастно называли «царь царей».

Ответственность за сожжение Персеполя Плутарх возлагает на афинскую гетеру Таиду (или Фаиду), которая предложила Александру во время пира в царском дворце отомстить персам за сожжение Акрополя в 480 году до н. э. Первым поджег дворец Александр, а за ним все стали бросать зажженные факелы. Во дворце было много деталей из кедра, он разгорелся быстро. Воины из лагеря, расположенного недалеко от города, побежали, чтобы оказать помощь. Но, видя, что делает царь, они сами стали бросать в огонь горючий материал.