100 великих загадок истории Франции - [172]

Роман? Вы плохо знаете будущую мадам Ролан! Она зачиталась Конституцией Англии Женевуа Делорма. Не подумайте только, что она была калекой или уродиной и поэтому ударилась в философию. Вовсе наоборот.

«Стройные, длинные ноги, маленькие ступни, округлые бедра, отлично развитая грудь, быстрая и легкая походка, сдержанные и грациозные манеры» – так описывала сама себя «скромная» дочь гравера.

^{Мадам Ролан}

Она читала и перечитывала Плутарха, Монтеня и особенно Жан-Жака Руссо – «честного человека», который был ее богом. Его роман «Новая Элоиза» утешил ее после смерти матери. Вряд ли чтение этого романа сможет утешить современную девицу в подобной ситуации. При Луи XVI все было иначе.

Какие еще книжки лежали у изголовья юного философа? Пожалуйста – «Основы геометрии», сборник «Записки Академии наук», «Оды одиночеству» поэта Попа.

«Уверенная в своем пути, – писала она, – я продвигаюсь вперед без оценки того, что меня окружает, меняя постепенно свое мнение, сложившееся от первого внешнего восприятия объекта».

Занимаясь столь упорно формированием свой личности, Манон забыла выйти замуж. Впрочем, она одобряла мысли, высказанные Руссо в «Новой Элоизе»:

«Если твое нежное сердце жаждет любви, чтобы наполнить этим чувством душу, совсем не обязателен любовник».

И она отказывала женихам, хотя помнила наставление матери:

«Не отказывайся от мужа, у которого ничего нет. Такая деликатность очень высоко ценится и очень редка, даже у тех, у кого надеешься ее встретить, но она согреет тебе душу и сделает счастливой».

Но Манон помнила и свой жестокий ответ матери:

– О да, сделает счастливой, как вас…

И она отказывала сначала своим профессорам, влюблявшимся в отличницу и красавицу ученицу. Потом отказала всем коммерсантам квартала, в котором жила: четырем ювелирам, торговцу лимонадом и мяснику, который, ухаживая за ней, предлагал ей горы эскалопов, котлет и отбивных. Затем чиновникам, офицерам, двум адвокатам, врачу, нескольким пожилым месье.

Манон отказывала им и все рассуждала:

– Да, я хочу любить.

И добавляла вполне искренне:

– Если любовь проникнет в мою душу через глаза, я умру от стыда раньше, чем отдамся этому чувству.

Но вот она решила, что не «умрет от стыда», влюбившись в молодого Ля Бланшери, писателишку, которого она приняла за нового Руссо. Однажды ее глаза открылись:

«Я не нахожу в Ля Бланшери возвышенной материи, которая мне так необходима».

Затем она обнаружила, что он носит перья на своей шляпе. Это было уже слишком:

«Это украшение ремесленника, а не философа!»

И роман закончился, не успев начаться.

Место в ее сердце освободилось для Жана-Марии Ролана, который был старше Манон на целых двадцать лет. В тот год, когда родилась юная Флипон – в 1754-м, – он был уже «назначен самим министром торговли в корпус инспекторов мануфактур». Это был скучнейший «научный червь», создание без фантазии. Однако он был светилом в своей профессии. В тканях не было никаких секретов для него. Он обладал, как и Манон, «любовью к труду, пристрастием все подмечать и записывать без конца». Он писал серьезные работы, но нечитабельные. Вольтер принимал его в Ферне. Но он вовсе не был Дон Жуаном. Во время визита к прекрасной Манон-философу он был даже неловок, заявив, что книга аббата Реналя «История Индий», которую так хвалила Манон, «бабское произведение, годное только для туалета». Что до будущей мадам Ролан, то у нее был сильнейший насморк, она страдала от этого и «чувствовала себя полной тупицей».

Между ними не сверкнула молния. Их первая встреча состоялась в 1776 г., а свадьба – в 1780 г. Долгие годы эти странные влюбленные с «воспаленными мозгами» сомневались, не решались, расставались, анализировали друг друга и обменивались письмами. Виновата в этом была Манон. Она была неприятно шокирована его первым страстным поцелуем.

«Я признаюсь, что Ваши ухаживания меня волнуют и в то же время ужасают. Они лишают наше общение той счастливой уверенности, свободы и легкой фамильярности, благородной и трогательной, рожденной добродетелью. Мне кажется, что глубокое чувство дружбы не может быть выражено подобной лаской… Я не почувствовала ее, и мое сердце с печалью это отметило; не тревожь мой покой, чтобы я могла тебя любить всегда, всегда».

Многоопытный месье Ролан был озадачен философией Манон и не знал, что делать.

«Я не могу любить тебя по законам метафизики, у меня есть только сердце, которое я мог бы предложить. Оно живое, искреннее, и очень чувствительное: оно тебя любит… Вот вся моя философия… Мой друг, не бойся быть счастливой, пользуйся тем, чем тебя наградила природа».

Наконец все уладилось, хотя и не совсем. Манон была уже согласна выйти замуж, а ее отец, который не был в восторге от «престарелого» жениха, всячески оттягивал свадьбу. Мученики философии рыдали – один в Амьене, другой в Париже, – и Манон писала Ролану душераздирающие письма, которые распаляли огонь в сердце сорокалетнего влюбленного: «Ты меня любишь, ты будешь меня любить всегда, я знаю, я верю и я это чувствую. Я предназначена тебе. Живу только для того, чтобы сеять цветы там, где ты пройдешь. Пусть нежное доверие защитит нас от охлаждения в разлуке и безнадежности, нам воздастся за терпение».