100 великих спортсменов - [82]

Двадцатилетний парень попал прямо в стартовый состав «Пиратов» – в нужное место и на нужное поле. И с первого же его появления на площадке «Форбс» всякий, кто хоть сколько-нибудь понимает в бейсболе, увидел в нем будущую суперзвезду. На поле Клементе ловил пущенный мяч и бросал его на линию, отрезая бейзраннера соперника. А в коробочке бэттера умственный взор нарисует вам игрока, занимавшего самое далекое место от передней меловой линии, ступня ведерком, ноги пошире, бита над головой, спина напряжена; а потом бита описывает крутую дугу, поражая мяч в самую середину. А на дорожках вдоль базы он был подобен молнии, наводнению, прекрасно отлаженной машине. И все, кто видел его на поле, сразу же заряжались энергией, словно излучавшейся им.

Но если большинство болельщиков видели в нем прежде всего блистательного игрока и относились с соответствующим почтением, некоторые, особенно журналисты, так не считали, возможно, в этом был виноват языковой барьер. Уже одно из первых интервью, состряпанное каким-то бесчестным жуликом, приписывало его устам явную чушь: «Я люблю бегать. Моя бегает 100 метров за одиннадцать секунд. Карош, а? Я однажды бежал 400 метров пятьдесят пять секунд. Лучше, да? А в Мерике мне нравится новые авто. Я тоже купи себе новое авто. Вота!» И смущенный подобным стремлением прессы сделать из него посмешище, ранимый Клементе заполз в свою скорлупу, более не доверяя журналистам.

Кроме них, ему докучали травмы. За годы в спорте Клементе перенес, наверное, все возможные болезни и увечья, малярию, трещины в костях, пищевые отравления, бессонницу, растяжения, повреждения мениска, не упоминая уже разбитые предплечья, плечи, локти, ладони, спину, лодыжки, бедра и т д. и т п. Но если известные в прошлом игроки – такие как Люк Эпплинг, прозванный «хворым старикашкой», воспринимались со своими хворями как нечто данное, то Клементе почему-то считался симулянтом.

Чувства Клементе, выступавшего за черно-золотых «Пиратов», были открыты всем, он ощущал себя непонятым и неоцененным по заслугам и видел в обвинениях в симуляции очередное проявление межнационального барьера. «Когда Микки Мантл говорит, что он повредил ногу, все в порядке, – жаловался он репортеру. – Но если заболеет латиноамериканец или чернокожий, все начинают вопить, что он симулирует». В своем интервью журналу «Спорт» он пошел еще дальше, жалуясь на царящую в бейсболе кастовую систему, которая обрекала его на участь гражданина второго сорта: «К латиноамериканским неграм в играх с мячом сегодня относятся так, как относились ко всем неграм в бейсболе в первые дни после отмены цветного барьера. Они находятся под тяжестью предрассудков и предвзятого отношения. Они разговаривают между собой по-испански и потому считаются меньшинством, на них падает вся тяжесть еще не отмеревших расовых предрассудков».

Однако Клементе не стал дуться, он взял биту в руку и принялся доказывать собственную правоту. И в 1960 году давно копившаяся туча разразилась громом, поскольку Клементе набил 0,314, возглавил список аутфилдеров-ассистентов и во многом собственными усилиями привел некогда жалких «Пиратов» к вымпелу Национальной лиги и к самой упорной серии всех времен с «Янки», состоявшей из семи игр, в каждой из которых он имел удары, и возглавил «Пиратов» по общему числу ударов.

Во внесезонье его обожженная гордость претерпела новый афронт, новое унижение, когда специализирующиеся на бейсболе журналисты назвали его товарища по команде, шортстоппера Дика Гроута самым полезным игроком Национальной лиги, поставив Клементе только на восьмое место, почти без первых мест при опросе. Не привыкший прибегать к привычным любезностям, Клементе пожаловался: «Не хочу сказать, что Гроут этого недостоин. Просто мне кажется, что я не должен стоять так близко к десятому месту». И с тех пор он никогда не носил свой чемпионский перстень 1960 года, предпочитая ему свое кольцо «Олл Старз», заслуженное на следующий год.

В 1961 году Роберто Клементе действительно явил себя во всем блеске суперзвезды. Играя так, словно каждая встреча была для него истинным боем, он возглавил список Национальной лиги по бэттингу со средним показателем 0,351. Но на его долю выпал не только 1961 год, но и все десятилетие. Так же как Тай Кобб осенял своими орлиными крыльями десятые годы прошлого века, а Роджерс Хорнсби двадцатые годы, шестидесятые принадлежали Роберто Клементе, весь этот период возглавлявшему списки по общему числу попаданий и имевшему самый высокий средний показатель бэттинга. Он выиграл четыре чемпионских титула по бэттингу, первым из правшей после Хорнсби одолев эту вершину, а потом – наконец – заслужил и одобрение бейсбольной прессы, которая назвала его самым ценным игроком Национальной лиги в 1966 году, хотя, по правде говоря, этот приз ему следовало присуждать все десять лет.

Звание самого ценного игрока стало не только персональным Эверестом – оно символизировало крестовый поход, предпринятый Клементе во имя всех латиноамериканских игроков. Клементе сделался теперь их общим главой, их лидером. Он брал их под свое крылышко, как Мэтти Элоу, которого обучил отбивать мяч налево, что позволило Элоу выиграть звание чемпиона Национальной лиги по бэттингу. А еще он защищал права своих соплеменников. Клементе являлся, по словам Орландо Сепеды, «вождем всех латиноамериканцев в бейсболе». И «вдохновителем их», если верить Минни Миносо.