100 великих литературных героев - [27]

Во-вторых, заменив политическую борьбу семейств на кровную вражду без причины, драматург выиграл в интриге, но выхолостил саму идею сюжета – он убрал тему предательства близких во имя любви, тему ответственности перед отчим домом, тему защитника, в конце концов! Другими словами, из сюжета было выброшено мужское начало, которое автор подменил истерично-женским действом. Кстати, эта подмена свойственна практически всем пьесам Шекспира, отчего его мужественные (по идее первоисточника) герои действуют и говорят как истерикующие девицы, как бы ни басили и ни хрипели или атлетически ни жестикулировали на сцене актеры-мужчины. Это-то в первую очередь и отталкивало Льва Толстого.

«Ромео и Джульетта» – произведение не столько о любви, страстной и возвышенной, сколько о предательстве – низком и бессмысленном.

В шекспироведческой литературе испокон века идет дискуссия о том, предал ли Ромео Джульетту. Но это лишь отголосок главенствующей темы предательства, заложенной в самом сюжете. Молодой человек, воин, в разгар гражданской войны изменяет своим соратникам и близким ради смазливой юбки, и возвеличен за это – типичный подход возрожденческой философии безграничного эгоизма и самовлюбленности, отвергающей высшие нравственные устои любого общества, святые понятия товарищества, семьи, самопожертвования. А ведь по сути шекспировские герои даже не столько влюблены друг в друга, сколько каждый любит в другом только себя.

Нередко приходится слышать о том, что очередной автор создал некий шедевр о современных Ромео и Джульетте. Трудно согласиться с большинством таких оценок. Ближе всех, наверное, подошел к сокровенной сердцевине этой трагедии В.Г. Распутин в романе «Живи и помни». Должно быть, именно поэтому столь не похожи на любовь Ромео и Джульетты отношения Андрея и Настёны Гуськовых.

Гамлет

В самом начале XVII в., в преддверии потрясшей устои католической веры и дотла разорившей значительную часть Европы Тридцатилетней войны, а также накануне Великой английской буржуазной революции, которая поставила капитализм во главу угла дальнейшего общественного развития, человечество получило два величайших произведения литературы, необычайно ярко выявивших и вот уже почти триста лет[45] во многом определяющих основы как европейской, так и мировой культуры и философии. В 1601 г. впервые был сыгран на сцене шекспировский «Гамлет» (главное произведение в творчестве драматурга), а в 1605 г. появился первый том «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» Сервантеса.

Обычно оба произведения рассматривают как взаимодополняющие друг друга творения эпохи Позднего Возрождения, обозначившие новый этап в духовном развитии Европы, что не помешало многочисленным трактователям выявить и всесторонне рассмотреть проблему их единства и противоположности в гегелианском духе.[46] Особенно это видно при мистической постановке вопроса, когда невольно напрашивается вывод об их взаимоисключающих сущностях и о непримиримом противостоянии Гамлета и Дон Кихота, как символов гиперэгоизма и гиперальтруизма соответственно. Более того, мы не только можем, но и должны указать на духовное противостояние личностей Шекспира и Сервантеса, поскольку, образно говоря, через Шекспира в мир было заброшено послание сатаны, предназначенное для развращения, совращения и погубления душ, но посредством Сервантеса Бог обратил людей лицом к духовной чистоте и добру.

Противоположность судеб, нравственной направленности, глубины и основательности творчества этих людей столь разительны, что невольно задумываешься о всевышнем их предназначении.

Один – Сервантес – прожил классическую жизнь святого: в юности – фаворит аристократа, в молодости – завзятый вояка, погубивший не одну человеческую жизнь, он неожиданно на долгие годы попал в рабство и претерпел жестокие мучения; вернувшись на родину, стал мытарем, уточним – добрым мытарем, за что не раз томился в тюрьме, а закончил свои дни полунищим светским монахом. Другой – Шекспир – прожил классическую жизнь преуспевающего дельца: по слухам – распутник, сноровистый плодовитый драматург, но бездарный шут с мощной предпринимательской хваткой, сколотивший на своем порочном ремесле крепкое состояние, купивший дворянский титул и почивший в достатке и в окружении любящей семьи.

Один – Сервантес – обладал великим даром посредством слова обращать несуществующее и не подлежащее существованию в реальную жизнь и плоть. Другой – Шекспир – владел гениальным талантом умерщвлять реальность, описанную другими авторами, преобразуя ее в абстракт модной в те времена риторики, подкрашенной высочайшей динамикой эффектного действа.

Один – Сервантес – был обращен душой вспять, в мнимые времена веры в идеал и в настоящие времена искренней всеобщей веры в Бога. Другой – Шекспир – был устремлен душой вперед, в эпоху отрицания Бога, эгоцентризма человечества и проистекающих из него самоубийственных пороков.

Как ни парадоксально это звучит, но творчество Сервантеса близко к православной иконописи, внешне не броской, но духовно глубинной и постижимой только для зрелого ума. Шекспир же – дитя своей эпохи, собрат живописи Высокого Возрождения, внешне эффектной, профессионально безупречно выполненной, но сосредоточенной преимущественно на плоти и внешнем мире и духовно существующей только в высоколобых комментариях позднейших времен. Эти творения в большей мере предназначены для падкого на внешние эффекты подросткового ума, еще только осознающего формы сущего, но до поры не способного проникнуть в его глубины, а потому максималистски агрессивного в своем приятии и неприятии.