100 шкафов - [26]

Генри увидел, как его рука потянулась к плите. Когда-то этот камень был гладким, но мох и время сделали его поверхность неровной. Генри обошел кругом, не отрывая руки от каменной поверхности. По другую сторону плиты росло последнее дерево.

Это дерево было гораздо шире, чем те, что росли на склоне горы, и не такое высокое. Нижние ветви были толщиной, как и у большинства виденных им прежде деревьев. Это дерево было старым и выглядело так, словно уже умирало. В нижней части ствола у земли зияла большая расщелина, и внутри нее перемешались земля и гниль. Ветер здесь, на вершине горы, был сильнее и дул непрерывно сквозь переплетение старых ветвей.

Тогда Генри увидел собаку, черную и очень большую. Она бросилась к древнему дереву и попыталась головой залезть в расщелину ствола, при этом царапая лапами кору. Затем отскочила от дерева, подбежала к каменной плите и принялась скрести землю у ее основания. Когда она наконец отвлеклась от этого занятия, то замерла в нерешительности, раздувая ноздри и уставившись на Генри или на то место, где он стоял. Собака была действительно большая, вроде мастиффа или дога. Буквально в два прыжка она оказалась уже рядом с ним. Ее голова, казалось, была не меньше его грудной клетки. Собака присела и снова побежала к дереву.

Все это было совершенно бессмысленно. Генри чувствовал, что является частью этого места, холма и что он знает эту собаку. Его спящее сознание искало и пыталось ухватить какие-то старые воспоминания, но не нашло ничего, что могло бы удержать.

Вдруг собака повернулась к нему и произнесла мягким женским голосом:

— Не думаю, что стоит ему рассказывать. Это отнюдь не важные новости, и в любом случае сейчас это ничего не решит.

Сон медленно закружился, так что Генри уже не видел дерева, но камень был все еще перед его глазами.

— Они же его родители. Почему я должен держать в тайне что-то, связанное с его родителями? — произнес другой голос.

— Это не тайна. Просто не стоит, — сказала собака.

— Я знаю больше, чем он, и все равно не вижу, зачем нужно так поступать.

— Ну, ты всегда будешь знать больше, чем он.

— О чем это ты?

— Фрэнк, они же даже не его родители. Ты и об этом собираешься ему рассказать?

Генри открыл глаза. Он лежал на своей постели, окруженный темнотой комнаты. Голоса звучали приглушенно, и он едва мог их различить.

— Если собираешься рассказать, подожди хотя бы до утра. Разбудив его сейчас, лучше ты этим не сделаешь. — Повисла тишина, а затем Фрэнк пробормотал что-то, чего Генри не расслышал.

— Ты ничего не чувствуешь? — спросила Дотти. — Воздух какой-то свежий.

— Нет, — сказал Фрэнк. — Не чувствую. По мне, воздух как воздух.

— Ладно, — ответила Дотти. — Тогда пошли спать. — Генри услышал звук шагов и понял, что Фрэнк стоял прямо за дверью в комнату. Дотти вроде бы по-прежнему была наверху лестницы. Затем послышался скрип, и это значило, что оба они направились вниз.

Все это казалось Генри странным, но в данную минуту он в первую очередь почувствовал огромное облегчение от того, что дядя Фрэнк все-таки не зашел в его комнату. Генри сел на край кровати и закрыл двери шкафов, затем включил лампу и повесил на место простыню из плакатов. Закончив, он свернулся в изголовье кровати и снова выключил свет.

Сон уже успел частично улетучиться из его головы, но он еще помнил, как разговаривала собака и о чем она говорила. Еще он помнил, что где-то ходил, и помнил, что сказали его дядя и тетя.

Его родители на самом деле не были его родителями.

Генри почувствовал почти что облегчение. Он по-прежнему надеялся, что с ними все будет в порядке. Но он бы не возражал, чтобы они вернулись к нему, когда он будет уже достаточно взрослым, чтобы пойти в колледж. Разумеется, если их это устроит.

Генри проснулся и повернулся на другой бок. Кто-то стучал в дверь.

— Войдите, — сказал он. В дверь вошел Фрэнк и сел на край кровати.

— Доброе утро, дядя Фрэнк. — Генри сел и зевнул настолько выразительно, насколько уставшим он себя чувствовал. Он старался не смотреть на свои плакаты.

— Доброе, Генри, — Фрэнк не смотрел на него. Он смотрел в дверной проем на окно в противоположной части чердака. — Я тут собирался тебе кое-что рассказать прошлой ночью, но Дотс решила, что лучше подождать до утра. Ну вот я и здесь.

Генри немного подождал. И так как Фрэнк больше ничего не говорил, он решил помочь.

— И в чем дело? — спросил он.

— Ну, в общем вчера один человек позвонил поздно ночью. Он как-то связан с правительством, так вот он сказал, что твои родители живы. Им там поступило требование выкупа или что-то вроде того.

— О-о, — произнес Генри. — И это все?

— Ага. Твоя тетя подумала, что ничего необычного тут нет и что невежливо было так поздно звонить и поднимать нас с кроватей, только чтобы констатировать очевидное. Что касается меня, то меня это удивило. Меня бы не сильно удивило, если бы они двинули Урсуле по голове. Я поразился, что они так долго ее продержали и она еще жива. — Фрэнк потер подбородок, который он еще не выбрил. — Я считаю, все это крутится вокруг денег. Сколько уже прошло? Месяц?

— Около того. Мне сообщили об этом за пару недель до того, как закончились занятия в школе.