100 рассказов из истории медицины - [198]

Изобретатель пожаловался Рону Куку, который делал ему машину синтеза ДНК. Муллис говорил, что при первой же возможности осуществит свою компьютерную реакцию в те 10 % рабочего времени, которые отпущены на забавы. А друг советовал: «Не надо. Они же не хотят. Не оставляй записей. Уволься, пережди годик, тогда сделай реакцию и патентуй. Заработаешь миллионов триста!» У Рона дома как раз гостил швейцарец Альберт Хофман – настоящее живое предупреждение. Работая на компанию Sandoz, он в 1943 г. получил ЛСД и засветил его галлюциногенный эффект в лабораторном журнале, фактически подарив открытие фирме. А лет через двадцать Хофман понял, какие деньги прошли мимо него.

Муллис отвечал им, что ему нравится Cetus, и, если полимеразная цепная реакция принесет доход, работодатель его не обидит. (Ах, как он потом смеялся над этой своей глупостью!)

В полночь 9 сентября 1983 г. Кэри заложил смесь ДНК с полимеразой в пробирку, нагрев которой контролировал компьютер. За 36 часов ничего не произошло. Он копировал слишком длинный ген слишком слабой полимеразой.

Довести ПЦР до ума удалось только к 1985 г. Муллис направил статью о своем изобретении в Nature. Не приняли, показалось неинтересным. Статья прошла в Science, и то со скрипом, не с первого захода (что не помешало тому же редактору Science в 1989-м объявить полимеразу «молекулой года»).

Корпорация Cetus продала технологию ПЦР за 330 миллионов долларов, руководство уволило Кэри Муллиса с начислением ему пяти месячных зарплат – и облегченно вздохнуло. Никто больше не скандалил с начальством, не донимал сотрудниц харассментом, не тащил коллег из совещательной комнаты в коридорчик на «мужской разговор» и не угрожал оружием вахтеру, который пускает на работу только с бейджиком.

ПЦР очень скоро оценили врачи. Она обнаруживает любой патоген, если в пробе найдется хоть одна бактерия или частица вируса. Даже задолго до того, как этот враг размножится и вызовет болезнь. Ничего подобного медицина прежде не знала. Технология пришлась кстати в условиях всеобщей паники по поводу недавно открытого СПИДа. Сколько людей обрели покой и сон, увидев ноль в результатах своей ПЦР на ВИЧ!

Муллис и тут занял особую воинственную позицию. Он утверждал, что иммунодефицит вызывается не только вирусом, который назвали ВИЧ, но и рядом других ретровирусов. Эта теория не получила признания, и Кэри прослыл парией. Тем более что он еще сомневается в связи между деятельностью человека и глобальным потеплением.

Однажды Муллису позвонил его бывший научный руководитель Джо Нейландс и сказал, что, если Кэри хотя бы на время придержит язык и перестанет распространяться насчет ВИЧ, ему в ближайшее время присудят Нобелевскую премию по химии. Так и случилось.

8 декабря 1993 г. Муллис прочел Нобелевскую лекцию. Не без замирания сердца ждали члены комитета это выступление. А ну как он примется сводить счеты с бывшими работодателями или что-нибудь антинаучное ляпнет про СПИД?

Но Кэри Муллис вышел на трибуну совсем с иной целью. Сначала насмешил аудиторию. В ход пошли космический лягушонок, «Эврика!» по дороге на дачу, ведерко пино-нуар. Перед объяснением сути своего открытия лауреат просил прощения за то, что «сейчас будет сложновато». Но сложного ничего не было. Рассказ летел как на крыльях; все с юмором, и даже первая неудача была забавна. Когда же дошло до первого успеха, голос Кэри дрогнул. Провал 9–10 сентября не смутил Муллиса, потому что померк на фоне проблем в личной жизни. Дженнифер больше не любила его. В декабре, чтобы не встречать вместе Рождество, она взяла отпуск и улетела к матери на Восточное побережье. Это был окончательный разрыв.

Видя горе Муллиса, его новый сотрудник, молодой математик Фред Фалуна, помог во внеурочное время наладить «железо» и софт для нового эксперимента. И вот им удалось размножить в 1024 экземплярах фрагмент хорошо известной плазмиды pBR322, которая кодирует устойчивость кишечной палочки к антибиотикам. Исторический опыт 16 декабря 1983 г. пришелся на день рождения Синтии, третьей жены Муллиса. Это она когда-то поощряла его литературные опыты и родила от него двух прекрасных сыновей. Как получилось, что он оставил подругу юности ради взбалмошной Дженни, с которой два года прошли в непрерывном выяснении отношений?

В тот день Кэри Муллис понял, что такое трагедия: это тяжелое личное переживание, с которым ты остался один на один. Муллис решил зайти в гости к Фреду и что-нибудь вместе приготовить, устроить вечеринку.

На том Нобелевская лекция и заканчивается. Вот ее последние слова: «У меня подкашивались ноги, когда я вышел и направился к своей серебристой “Хонде-Цивик”, которая всегда безотказно заводилась. Ни Фред, ни опустошенные бутылки пива Beck’s, ни сладостный аромат занимающейся зари эпохи ПЦР не могли заменить Дженни. Мне было одиноко».

Как сказал Муллис, в головном мозге существует особый центр, отвечающий за ностальгию по бывшим: «С годами центр этот постепенно разрастается, его влияние становится все сильней и ты незаметно для себя переходишь с рок-н-ролла на кантри».

98 «Проспективный портрет» серийного убийцы для следствия