100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»? - [121]

Далее уже вспоминал Паулич: «Наконец, мы достигли места, где канал обрывался небольшим водопадом. Мы последовали за водой. На этот раз нам надо было спуститься в другой расположенный еще ниже канал. Он оказался почти полностью заполненным водой! Она стояла там на уровне метра в полтора. То есть каждому доходила в зависимости от роста по пояс или по плечи. Кроме этого, стоячая вода позволяла предположить, что где-то канал был перекрыт. Мы вспоминали, где видели шлюз. Он оказался заделанным. Мы рисковали утонуть. Надо было что-то делать, чтобы под конец этой ужасной войны не пойти ко дну. Некоторые уже были готовы покончить с собой, когда один капитан заявил, что готов разрушить шлюз. Прошло 15–30 минут, мы потеряли ощущение времени в этом ужасном коллекторе, как услышали шум рушащегося шлюза. Капитан вернулся и помог нести супругу Хинди в направлении предполагаемого выхода. Несчастная пожилая женщина вела себя мужественно, почти героически. В этом мужестве она превосходила многих мужчин. За время пребывания в канале она ни разу ни на что не пожаловалась».

В итоге штаб Хинди решил не пробиваться к исходному пункту, а вынырнуть где-нибудь в городе и затеряться в кварталах. На площади Селля Кальмана прямо за советской линией обороны стоял небольшой домик, который находился очень близко с канализационным люком. После того, как капитан Ковач приподнялся по лестнице (было около 17 часов), он услышал русские голоса, и группа продолжила дальше свой путь под землей. Но выскользнуть незамеченными не удалось ни у берега Дуная, ни на площади Дёбрентай. В итоге было решено, что канаву покинут там, где и начали свой путь.

«Наконец, полтора часа спустя мы оказались на месте. Мы не гадали, кто пойдет первым. Добровольцем вызвался капитан Ковач. Затем последовали мы. Вход в подвал был открыт, и мы слышали цокот копыт и русскую речь. Судя по всему, нас уже заметили. В подвал спустились двое русских. Они оказались настолько поражены большим количеством высокопоставленных офицеров, что даже не стали открывать огонь».

Глава 4 Дальнейшая судьба

По свидетельствам очевидцев, за городом была замечена большая группа немецких и венгерских солдат, которые маршировали в направлении горы Хармашхатар. Они не избегали населенных пунктов. Один из венгерских солдат вспоминал: «Мы пробирались за домами с дядей Билли. Инстинктивно мы шли по направлению к горам. Снег в некоторых местах лежал слоем в 20 сантиметров, так что наше продвижение не было быстрым. Я прокладывал путь в сугробах, дядя Билли следовал за мной. Нигде не было заборов, не исключено, что они были разрушены в ходе боев. В итоге мы оказались на полевой дороге, которая вела к горам. На деревянной вывеске я смог лишь разобрать «улица Тёрёквес». Затем мы углубились в заснеженный перелесок. Мы пробирались вверх по склону, иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание. И тут случился истинный сюрприз. Утренний сумрак стал сгущаться. Шум боев, доносившийся из долины, становился все более оживленным. Повсюду лежал туман. Наши следы, оставленные в снегу, терялись в темноте. Мы внезапно вышли на поляну, на которой было полным-полно людей… Нас тут же окружил и гражданские, солдаты, дети, небритые эсэсовцы с автоматами. Они наперебой, по-немецки и по-венгерски стали спрашивать дядю Билли, куда двигаться дальше. Неожиданно дядя Билли стал эпицентром клокочущей массы. Туман сгущался, и дядя Билли с группой автоматчиков решил двигаться в сторону перевала. В утреннем сумраке вооруженные эсэсовцы побрели по снегу. Это был небольшой отряд, состоявший из 7 человек. Усталые, небритые, с изможденными помятыми лицами, они толпились среди деревьев и кустарников. Дядя Билли и я следовали за ними. Я видел где-то даже сидящего на лошади раненого немца. Молодой немецкий офицер в гипсе сидел на маленькой лошадке и отдавал с нее приказы. Матери с детьми причитали, но следовали за нами по снегу. Они тащили за собой свои скромные пожитки, завязанные в большие платки».

Дьюла Коковай со своей большой вооруженной группой двигался в направлении Швабской горы. Именно о тех происшествиях было написано в дневнике ЮдитЛихтенберг.

Сам Коковай вспоминал: «Около 14 часов мы оказались на улице Бела-кирай. Здесь нашему взору предстало множество брошенных повозок, лошадей и орудий. Машины оказались нагруженными боеприпасами. Рядом с колонной машин на земле лежало множество убитых гражданских. Мы долго маршировали по улице Бела-кирай, откуда свернули на узкую и извилистую улочку. Уже смеркалось, когда мы смогли достигнуть группы зданий, в которых отдыхало множество немецких солдат, остатки группы «Винтер» и 8 студентов. Нас было по меньшей мере 600 человек. Я в сопровождении капитана, занялся поисками офицера старшего по званию. В итоге мы нашли немецкого майора. Согласно достигнутой договоренности вся группа переходила под его командование, а капитан Надь продолжал свой путь к памятнику Кошуту. Мы же двинулись чуть левее его, продолжив свой путь, прижимаясь к отвесным стенам. Долина обстреливалась русскими, которые окопались на горном склоне в загородных домах. Мы открыли ответный огонь. У немцев было несколько убитых и раненых. Мы же, венгры, не понесли никаких потерь. Мы продвигались вперед к зданию ресторана «Диснефё». Тем временем к нам присоединилось еще несколько групп идущих на прорыв солдат. Среди них были офицеры… Деревня Будакеси была занята русскими. А потому мы должны были нанести удар в направлении заснеженного леса, то есть в северном направлении. В течение трех часов русские преследовали нас. Они обходили нас с левого и правого флангов. Мы пытались ускориться, но на заснеженных лесных возвышенностях попали под сильный огонь. В стремительно сжимаемом кольце мы встретились с полковником артиллерии Ленардом и капитаном Ароном Вайна, который был активистом нилашистской партии.