100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»? - [107]

К 11 января моторизованный (панцергренадерский) полк «Вестланд» ведет бои за Пилишшаттель. Он занимает Пилишсенткерест (Святой Крест). От Будапешта его отделяет всего 21 километр. В тот день дважды раненный оберштурмбаннфюрер СС Франц Хак на своем бронетранспортере в буквальном смысле слова врезается в хорошо укрепленные советские позиции. За смелость и захват местечка он был награжден Рыцарским крестом. На тот момент в деревне находились многочисленные немецкие пленные и захваченные в качестве трофея советскими войсками многочисленные транспортные средства. В итоге захват деревни стал еще и операцией по спасению немецких пленников, многие из которых были ранены. Группа армий «Юг» вновь запрашивает разрешение на прорыв кольца окружения изнутри. Там полагают, что возможный захват Паумашского аэродрома позволит вывезти из Будапешта раненых.

Передовые отряды дивизии «Викинг» достигли Чобанки, откуда шоссе вело прямо на Паумаш, но 12 января они получили приказ отступить. От венгерской столицы их отделяло 17 километров. Командование опасалось применять танки в этой холмистой местности. Для Гилле это был риск обнаружить у себя в тылу советские части. Если бы эта военная операция имела своей целью спасение окруженной группировки, а не деблокирование Будапешта, то он вряд ли бы опасался, что советские войска попытаются «завязать Пилишский мешок». При этом, конечно же, возникли бы «проблемы» у 5-го советского кавалерийского корпуса, который должен был предпринять контратаку на территории между Сентендре и Веришваром. Однако свобода советского маневра позволила бы устранить этот зазор в советской обороне.

Как ни парадоксально прозвучит, но советский генералитет очень надеялся на прорыв блокады изнутри и исход окруженной группировки. Малиновский очень нервничал, что осада Будапешта затягивалась. Скорейшее взятие венгерской столицы зависело в том числе от того, что ее могли покинуть немецко-венгерские защитники. Он даже пошел на провокационный шаг — на ширине километра открыл свободный выход из Будапешта на восточной стороне. Малиновского волновал только сам факт взятия города, все остальное для него было вторичным. Каждый день промедления увеличивал риск вызвать гнев Сталина. Чтобы избежать этого, Малиновский был даже готов отказаться от полного уничтожения окруженной группировки.

Ирония судьбы заключалась в том, что именно приказ Гитлера запретил немецко-венгерским войскам покидать Будапешт. Гитлер и Гудериан не считали, что у операции «Конрад II» были шансы на успех. С самого начала они возлагали большие надежды на наступление, начавшееся под Секешфехерваром. Уже 10 января в группу армий «Юг» сигнализировали, что если в ближайшие часы солдаты Гилле не проведут перегруппировку, то радикального изменения положения на фронте не стоит ожидать. Генерал Венк по просьбе штаба группы армий «Юг» в течение двух часов пытался убедить Гитлера в том, что надо было оставлять венгерскую столицу, а окруженной группировке идти напролом. Но единственным, чего он достиг, стало награждение Пфеффера-Вильденбруха Рыцарским крестом. Положение блокированной группировки никак не изменилось. В Генеральном штабе вообще считали сомнительным, что у операции, начавшейся с изрядным запозданием, были какие-то шансы на успех. Но фюрер продолжал упрямо настаивать на своем первоначальном плане.

Попытка прорыва. Операции «Конрад I» и «Конрад II». 1-12 января 1945 года

11 января очередное наступление с участием свежих немецких частей еще не успело начаться, как уже пришел приказ Гитлера о незамедлительной перегруппировке. В течение целого дня Гилле и Верховное командование сухопутных войск Германии занимались «перетягиванием каната». Они пытались убедить в целесообразности продолжения наступления. Но вечером в 20 часов 20 минут пришел повторный приказ, который предписывал провести перегруппировку войск. Три часа спустя Гилле отправляет в Берлин сообщение, что наступление уже идет успешно, а единственной преградой является сложный ландшафт. Штабные офицеры передали это сообщение без каких-либо комментариев, так как у них не хватало мужества одобрить «самоуправство» Гилле. Затем Гилле попытался связаться с Гиммлером, чтобы тот постарался убедить фюрера изменить свой приказ. Но так как после взятия Пилишсенткереста его части не могли похвастаться никакими крупными успехами, Гилле лишился своего последнего козыря. 12 января в 20 часов он отдал приказ об отступлении. 14 января 1945 года советские войска вновь вошли в Пилишсенткерест — на изгибе Дуная это была, пожалуй, самая пострадавшая от войны деревня.

В мемуарной и исторической литературе (в основном европейской) до сих пор не утихают споры относительно целесообразности сворачивания данного наступления. Все немцы, кто участвовал в тех боевых действиях, хором говорят, что приказ Гитлера лишил всех плодов успеха. Некоторые военные историки, напротив, заявляют, что действия Гитлера со стратегической точки зрения были оправданны, так как советские войска могли окружить наступающие немецкие войска, «завязать пилишский мешок». Не утихают споры и относительно интерпретации целей, которые этим наступлением преследовал Гитлер. Гилле, вышедший из тюрьмы уже в мае 1948 года, и его офицеры были убеждены, что их главной задачей было спасение окруженной в Будапеште группировки. То есть деблокирование венгерской столицы должно было пробить коридор, по которому должны покинуть город. Но все военные историки заявляют обратное — по коридору в Будапешт должны были потечь новые войска. Более того, Гитлер и его генералы были неправильно информированы об обстановке в Венгрии. Они наивно полагали, что ограниченных сил хватит для того, чтобы восстановить в Будапеште некое статус-кво, то есть положение, которое было накануне Рождества 1944 года. При этом, естественно, не велось даже речи о сдаче Будапешта советским войскам.