100%. Биография патриота - [62]

— Здравствуйте, — сказала она низким сочным голосом, пристально глядя на него ласковыми, широко открытыми голубыми глазами.

— 3-здравствуйте, м-миссис Годд, — пробормотал Питер.

По правде сказать, Питер от изумления едва не лишился дара речи. Неужели же эта высокопоставленная особа в самом деле таких левых убеждений? В радикалах его, пожалуй, больше всего раздражала их шумливость, запальчивость, и его поразило величавое спокойствие её взгляда и движений, мягкий голос, размеренная речь, поразила её красота и выхоленная кожа: у миссис Годд на лице не было и следа морщин, несмотря на её возраст. У Нелл Дулин ослепительный цвет лица, но кожа у неё всегда покрыта густым слоем пудры, и если присмотреться поближе, — что Питеру случалось делать, — можно разглядеть грязные пятна у корней волос и на шее. Но кожа миссис Годд была ослепительной белизны, какой может быть только кожа богини. Питер не мог бы определить, что создавало впечатление такого царственного величия. На миссис Годд было не слишком много бриллиантов и не такие уж они крупные, — миссис Джеймс затмевала её блеском драгоценностей. Нельзя этого было объяснить и нежным ароматом духов, исходившим от неё, — ведь Нелл Дулин распространяла вокруг себя ещё более сладкий аромат, — но даже жалкий, невежественный Питер почувствовал разницу: ему казалось, что миссис Годд впервые надела свой драгоценный наряд, что по дорогим коврам, устилавшим паркет, ещё никто не ступал, что даже на стул, где он сидел, никто не садился до него!

Маленькая Ада Рут назвала миссис Годд «матерью всего человечества», и вот она неожиданно стала матерью Питера Гаджа. Она уже успела прочесть утренние газеты, потрясённые и негодующие красные уже несколько раз звонили ей по телефону, и она с первых же слов поняла значение повязок и пластырей Питера. Она протянула к нему свою прекрасную прохладную руку, и внезапно слезы брызнули из её больших голубых глаз.

— Ах, вы один из этих несчастных юношей! Слава богу, они вас не убили!

Она подвела его к мягкой кушетке и заставила прилечь на шелковые подушки. Мечта Питера о горе Олимп чудесным образом сбылась! Ему пришло в голову, что, если бы миссис Годд согласилась постоянно играть роль, его матери, он, Питер Гадж, был бы готов отказаться от своей роли агента, борца против красных, сопряжённой с опасностями и затратой нервной энергии, — готов забыть свой долг, забыть всю жизненную борьбу и тревоги, — и вместе с обитателями Олимпа вкушать пищу богов и упиваться нектаром.

Сидя возле Питера, миссис Годд говорила мягким, ласковым голосом, смотрела на него добрыми голубыми глазами, и Питеру казалось, что ещё ни разу в жизни он не испытывал таких возвышенных чувств. Правда, когда он пришёл к Мариам Янкович, старая миссис Янкович была с ним также ласкова и у неё также навернулись на глаза слёзы сочувствия. Но ведь миссис Янкович была всего лишь толстая старая еврейка, она жила в бедной квартире, и от неё пахло мылом и недостиранным бельём; руки у неё были распаренные и липкие, и её доброта ничуть не тронула Питера. Но встретить нежное сочувствие на этих небесных высотах, слушать материнские, доверчивые речи этой чудесной миссис Годд, в шёлковом, ослепительно белом, словно только что сшитом платье, — нет, это было нечто совсем особенное!

§ 63

Питер не расположен был заманивать в ловушку эту всеобщую мать с горы Олимп, ему не хотелось выпытывать у неё никаких тайн. Но ему и не пришлось этим заниматься, потому что она сама ему всё поведала без малейших колебаний. Она говорила совсем как агитатор в штаб-квартире союза. Впоследствии, поразмыслив как следует, Питер понял, что свободно высказывать свои взгляды могут позволить себе люди двух категорий: те, которым нечего терять, и те, у которых так много, что им нечего бояться потерь.

Миссис Годд сказала, что прошлым вечером были совершены тяжкие преступления и виновники должны понести наказание, если только существует правосудие; что она хотела бы нанять сыщиков, чтобы выявить преступников. Далее она заявила, что все её симпатии на стороне красных самого что ни на есть красного оттенка. И что если бы существовал цвет краснее красного, это был бы её цвет. Все это она высказала мягким, спокойным голосом. Снова на глазах у неё блеснули слезы, но это были благовоспитанные слёзы, и они исчезли сами собой, не повредив цвету лица миссис Годд и не нарушив её самообладания.

Миссис Годд добавила, что, по её мнению, в наши дни перед лицом вопиющего социального неравенства нельзя не быть красным. Всего несколько дней тому назад она посетила районного прокурора и попыталась сделать из него красного! Затем она сообщила Питеру, что к ней приходил один субъект, выдававший себя за радикала, но она живо обнаружила, что он и понятия не имеет о радикализме, и заявила ему, что он правительственный агент. В конце концов субъект вынужден был это признать и показал ей свою золотую звёздочку, — тогда миссис Годд принялась его обращать на путь истинный! Она проспорила с ним чуть ли не два часа, а потом пригласила его поехать с ней в оперу.

— И представьте себе, — с негодованием воскликнула миссис Годд, — он отказался! Этих людей никак не обратишь, они не хотят слушать голос рассудка. Я думаю, что этот субъект побаивался, как бы я его не переубедила.