10-я симфония - [20]

— Люди думают, что гильотина появилась во время Французской революции, однако подобное приспособление существовало в XIV веке в Ирландии. А в XVI веке в Италии и на юге Франции использовалась манайя — весьма похожее на гильотину устройство, но применявшееся только для знати.

Алисия была возмущена. Стянув волосы резинкой, она отправилась на кухню и оттуда кричала Даниэлю:

— Испанское телевидение совсем рехнулось! Погиб человек, а они рассуждают об этом, как об аттракционе в парке.

Затем открыла дверцу холодильника и крикнула:

— У тебя в холодильнике ничего нет — ни фруктов, ни йогурта!

— Я хотел купить что-нибудь сегодня утром, но меня срочно вызвал Дуран, — соврал Даниэль, который вот уже два месяца ничего не покупал. — Хочешь, пойдем куда-нибудь поужинать?

— Хорошо, только позже, — ответила Алисия, вновь появляясь в спальне. Она была в нижнем белье, и Даниэль в который раз восхитился неизменно соблазнительным телом своей невесты.

— Выключи это свинство и переключи на какой-нибудь действительно информационный канал, — попросила она.

Она была немного раздражена упорством, которое проявил Даниэль ночью, уговаривая ее сохранить беременность.

— Я думал, ты соскучилась по всякому хламу, — сказал он.

— Я тоже так думала, но через десять минут меня стало тошнить.

Даниэль протянул руку с пультом и через несколько секунд нашел национальную программу новостей. Диктор говорил:

— Музыкальный мир потрясен зверским убийством, которое было совершено вчера в Мадриде. Погиб музыковед и дирижер Рональд Томас. Полиция надеется в ближайшее время обнаружить голову жертвы в том же парке, где найдено тело.

— Почему его убили? — спросила Алисия, устраиваясь рядом с Даниэлем.

— Не знаю, но вчерашний концерт был очень странным.

— Что ты имеешь в виду?

— Почти вся музыка, которую я слушал, теоретически должна принадлежать Томасу, потому что от Бетховена практически остались только темы. Но она была такой возвышенной, что я спросил себя, а вдруг… нет, это невозможно, забудь об этом.

Алисия, приподнявшись, посмотрела на него.

— Закончи фразу. Что ты хотел сказать?

— Я спросил себя: а вдруг вчерашняя музыка целиком принадлежит Бетховену?

— Не понимаю, куда ты клонишь.

— Томаса убили, верно? А так как мотивы убийства неизвестны, я пытаюсь их угадать. Возможно, он обнаружил рукопись симфонии или, по меньшей мере, ее первой части, и его убили, чтобы ею завладеть. Ты знаешь, сколько может стоить такая рукопись?

— Нет, но могу себе представить. Но тогда вчерашний концерт был фарсом? Значит, это была не реконструкция?

— Я просто высказал предположение. Томас получил в свое распоряжение первую часть симфонии и из тщеславия выдал ее за собственное сочинение. Как только подумаю о том, что я имел возможность поговорить с ним о симфонии и в последний момент все сорвалось!

— Но почему ему отрезали голову?

— Понятия не имею. Возможно, для того чтобы отвлечь внимание от партитуры и выдать все за действия маньяка. Не забывай, что его голову не только отрубили, но и спрятали. Вероятно, преступник хочет сбить полицию со следа. На прошлой неделе я читал в газете, как два брата убили женщину, отрубив ей голову топором только потому, что считали ее ведьмой, которая с помощью черной магии убила их восьмилетнюю племянницу. Они не просто ее убили, а отрубили голову, связав отсечение головы с колдовством. Убийца хочет выдать себя за извращенца, хотя на самом деле у него блестящий макиавеллиевский ум, который холодно рассчитывает каждый шаг, руководствуясь стремлением к наживе. А ты бы могла убить за тридцать миллионов евро?

Алисия подняла на него глаза. Казалось, в ее зрачках вот-вот появятся, как в мультипликационных фильмах, символы доллара.

— Я сделала бы это и за гораздо меньшую сумму, — ответила она.

— Сатанизм здесь ни при чем, мотивы преступления лежат в чисто экономической сфере. Преступник знает, что у Томаса есть очень ценная рукопись, и так как Томас отказывается выдать ее местонахождение, принимает решение его убить.

— Это глупо. Убив его, он теряет всякую надежду найти рукопись. Если мы и в самом деле хотим связать убийство Томаса с Десятой симфонией, ход наших рассуждений должен быть совершенно иным. Убийце удалось выпытать у Томаса, где хранится рукопись, и чтобы тот не рассказал об этом больше никому и не сообщил полиции, что стал жертвой вымогательства, его убрали с дороги.

Даниэль недоверчиво покачал головой:

— Кажется, мы слишком далеко зашли. И все из-за моих слов о том, что вчерашняя музыка мне показалась слишком похожей на Бетховена. К тому же гипотеза о сатанинском преступлении вовсе не противоречит факту существования рукописи.

— Неужели?

— Абсолютно не противоречит. Мне хочется, чтобы ты кое-что послушала.

Даниэль поднялся с кровати и отыскал в своей обширной коллекции один любопытный диск, купленный в Нью-Йорке в сентябре 2001 года, ровно за неделю до разрушения башен Всемирного торгового центра. С тех пор он его не слушал. На диске была запись рок-оперы «Последняя ночь Бетховена», воссоздававшая роковую ночь 26 марта 1827 года, когда боннский гений перешел в мир иной. Хотя темы Бетховена и Моцарта в исполнении ударных и электронных инструментов Транссибирского оркестра