10 л. с. - [5]

— Что же позволит вам установить столь низкую цену?

— Во-первых, мы не фабриканты мороженого, и нам нечего опасаться дождливого лета. Мы теперь ограничиваем себя. Завтра мы получим за нашу скромность сторицей. Калькулировать надо на много лет вперед. Разумней продавать машины в убыток или едва сводя концы с концами, чтобы завоевать рынок, нежели производить дорогие автомобили, приносящие изрядный барыш, но неспособные проникнуть в толщу покупателей. Во-вторых, правильная постановка всего дела. Человека рожает женщина, то есть человек. Машину должны изготовлять машины. Что касается рабочих, то их надо видоизменить, приблизив к типу машин. Тогда они перестанут, работая, думать. Это не утопический роман, но единственно разумное разрешение рабочего вопроса. Человек, лишенный умственных отправлений, куда практичнее для производства машин, нежели высококвалифицированный механик.

— Но как вы этого достигнете? Наши рабочие не негры. С ними не так-то легко справиться…

— Я исхожу из твердых законов бытия. Как я уже сказал вам, я люблю пенье птиц, но сам я петь не могу: у меня, к сожалению, нет голоса. А вот у тенора Карузо необычайный голос, оцениваемый, насколько мне известно, в сотни тысяч долларов. Равенство не только опасно, — оно прежде всего противоестественно. Рабочие не могут, работая, рассуждать, как я не могу петь. Если они все же хотят проявлять свою оригинальность, им не место на заводе. Одни из них станут изобретателями, другие — нищими или преступниками. Мы сами пойдем навстречу рабочим: упрощением всех процессов мы их освободим от всякого напряжения, как физического, так и умственного. Большинство будет нам признательно, а чудаки существуют повсюду. Приставьте меня к машине, я через неделю сойду с ума: мне претит однообразие. Я убежден, что и в вас живо творческое начало. Но нас не так уж много, мы мозги Америки; а я говорю о ее мускулах. Я отнюдь не приравниваю рабочих к неграм Южных штатов. Напротив, я хочу разгрузить их от ломового оброка. Если они сумеют пригнать себя к образцовым машинам, заработная плата повысится, и недалеко то время, когда наши рабочие будут покупать у нас же автомобили…

Здесь бизнесмены переглядываются. Один даже фыркнул: этот Форд дельный парень, но он увлекается!..

— Я не понимаю вашего удивления. Я ведь не говорю вам, что рабочие будут петь, как Карузо, или управлять государством. Нет, подобные бредни мы можем предоставить европейским социалистам. Но покупать автомобили они смогут: это вопрос цены. Наверное, некоторые из вас еще помнят то время, когда бутыль керосина стоила доллар. На ферме моего отца керосиновую лампу встретили как недопустимую роскошь… Если вы позволите мне небольшое отступление, я скажу вам, что Америка сейчас вступает на путь подлинного совершенствования. Она действительно избрана богом. Она сохранила светлый ум и христианские добродетели. Я отнюдь не сторонник кастового общества: я сам вышел из зажиточной, но простой семьи. Однако демократия так, как ее понимают различные фантазеры, это бессмыслица. Вместо гения — избирательная арифметика. Посмотрите на старый мир. Врач определил бы жизнь некоторых государств как паралич: ни руки, ни ноги больше не повинуются мозговым центрам. Рантье держат золото в чулке, превращая само по себе ценное чувство бережливости в скупость. Кровообращение этим нарушается. Рабочие что ни день устраивают стачки. Биржа ищет легкой поживы. Подобная демократия не способна ни улучшить состояние дорог, ни построить новые университеты, ни создать музеи. Культура падает. Иначе и быть не может: в устах праздного мечтателя демократия — это сумма нулей…

Подлинная демократия — это автомобильные состязания: достойные побеждают. Если я достигну своего, я окажусь причастным к управлению государством, не занимаясь вовсе мелкой политикой. Я построю хорошие технические школы. Я постараюсь выжечь алкоголизм и проституцию. Я займусь перевоспитанием рабочего класса, который, благодаря притоку иммигрантов, страдает распущенностью и духовным сомнамбулизмом. Наконец, я поведу борьбу за простоту нравов, за гигиенический образ жизни, за общение человека с матерью-природой. Как видите, я не изменил моим пичугам!..

Мы сейчас собрались вокруг этого стола, чтобы положить начало «Автомобильной компании Форда». Каждый вправе рассчитывать на дивиденды. Я здесь только техник, чертежник, механик. Я вкладываю четверть основного капитала, проект «модели А» и мой труд. Я надеюсь, что вы не станете пенять на меня за то, что я отнял у каждого из вас несколько драгоценных минут. Ведь мы все американцы и добрые христиане. Господа, самые большие дивиденды получит человечество: автомобиль — это залог всеобщего преуспеяния!..

Компаньоны мистера Форда молитвенно жмурятся, как они жмурятся в церкви, когда пастор докладывает им об ароматных рощах Ханаана. Ведь все они американцы и добрые христиане Они хорошо понимают торжественность минуты.

Впрочем, сейчас никаких компаньонов нет. Сейчас Генри Форд шагает по безлюдным аллеям парка, чуть шевеля губами. Вокруг него — птицы. Особенно он любит стрижей. Кстати, стриж летает со скоростью до ста восьмидесяти миль в час… Что же, мы обгоним и стрижей!.. Форд улыбается нежно и призрачно. Завтра соглашение будет подписано. Завтра в человеческие дни вкатится новое существо, громкое, скорое и непобедимое. Дорогу, господа, дорогу!..