1 августа 1914 - [25]

Разгром своей артиллерии (в то время как русская, в основном стрелявшая с закрытых позиций, осталась неуязвимой), когда на глазах гибли дивизионы и батареи, до основания потряс немецкую пехоту. Еще три раза она поднималась в атаку. Безрезультатно. Уткнувшиеся в землю цепи попытались под толкнуть корпусным резервом. Это еще ухудшило дело: перемешавшиеся части несли тяжелые потери и отхлынули назад. Но нужно было еще выползти с поля боя под сильным ружейным и пулеметным огнем. Перед 27-й дивизией осталось свыше двух тысяч трупов немецких солдат, убитых в основном пулями в голову. Потери боевой 27-й не достигли и тысячи человек, а противник потерял свыше трех тысяч убитых, раненых и пленных. Оторвавшись от русских, XVII германский корпус побежал. Макензен, выехавший со штабом для водворения порядка, не смог остановить легконогих вояк. Разгромленный корпус, потерявший свыше 200 офицеров и 8000 солдат, откатился за день на двадцать километров. В несколько большем порядке отступил и корпус Франсуа. Общие потери немцев превысили 10 тыс. человек.

Полная победа – 1-я русская армия вышибла ворота в Восточную Пруссию. У Ренненкампфа были наготове шесть кавалерийских дивизий генерала Хана Нахичеванского, не принимавшие участия в сражении; боевой третий корпус был полон воодушевления. Оставалось немногое – отдать приказ на преследование. Его не последовало.

Ренненкампф и Жилинский рассудили, что 8-я немецкая армия уходит к Висле, и решила, что с ней справится подступавший с юга Самсонов. 1я армия пошла осаждать Кенигсберг, куда, по ее данным, отошли оба разбитых при Гумбиннене немецких корпуса. Тем самым на фронтовой операции русских армий в Восточной Пруссии была поставлена точка. Самсонов был предоставлен своей участи.

В штабе Притвица царило величайшее смятение – он уже отдал приказ об отступлений за Вислу. Чем дальше от фронта, тем безнадежнее представлялось положение. Паника захлестнула Берлин и Кобленц, где находилось верховное главнокомандование Германии. Прусская аристократия осаждает императора, слезно моля спасти родовые имения от казаков. Во весь исполинский рост встал призрак русского вторжения в Германию.

Начальник германского генерального штаба Мольтке предается мучительным раздумьям — что проку в блестящих победах на Западе: пусть пройдена Бельгия и уже маячит Париж, когда русские армии идут на запад. Итог раздумий – перебросить в Восточную Пруссию 6 корпусов и кавалерийскую дивизию. Дополнительные размышления, и на восток отправляются пока два корпуса — гвардейский резервный, XI армейский и 8-я саксонская кавдивизия. Вместо Притвица командующим в Восточной Пруссии назначается престарелый Гинденбург, начальником штаба при нем— Людендорф. Ослабление немецкого правого крыла, заходившего на Париж, отправкой войск против России имело фатальные последствии для Германии. В разгар гражданской войны в Советской Рос. сии в 1918 году в Москве увидел свет 1-й выпуск «краткой стратегического очерка войны 1914—1918 гг.» В нем была под. черкнута стратегическая важность победы под Гумбинненом «Ее влияние тотчас же сказалось на французском театре, еще не успели разбитые 7 (20) августа германские корпуса отойти от фронта 1-й армии, как 8 (20) августа германские корпуса отойти от фронта 1-й армии, как 8 (21) было решено ослабить наступавшую через Бельгию германскую армию… Эти корпуса как мы уже говорили, были взяты от 1-й армии Клука и 2-й Бюлова, на которые позже в сражении на Марне 27 августа (6 сентября) обрушился главный французский удар. Это обстоятельство усиливает значение нашей победы 7 (20) августа».

Гумбиннен, день русской славы на исходе третьей неделя войны – вызвал страшный психологический шок в Германии, сорвал немецкие планы молниеносной войны. То был первый шаг на пути к конечному поражению Германии.

Русская армия блестяще выполнила свой долг в коалиционной войне, но союзник не унимался. 21 августа, на следующий день после Гумбиннена, Палеолог записывает: «На Бельгийской фронте наши операции принимают дурной оборот. Я получил указание воздействовать на Императорское Правительство дабы ускорить насколько возможно начало наступления русских армий».

Посол обегает министерские кабинеты, жестикулируя и закатывая глаза, рисует самое бедственное положение любимой Франции. 26 августа у министра иностранных дел С Д. Сазонов) Палеолог декламирует: «Подумайте, какой тяжелый час насту пил для Франции». Сазонов попытался осадить разгорячившегося посла. Он осторожно заметил, что в высших русских штабах растет убеждение, что поспешное наступление в Восточной Пруссии осуждено на неизбежную неудачу, «так как наши войска еще слишком разбросаны и перевозка их встречает много препятствий». Посол всем видом изображает величайшую скорбь. Вздохнув, Сазонов заканчивает: «Но так как мы не имеем права дать погибнуть нашему союзнику, то, несмотря на неоспоримый риск предпринятой операции, наш долг немедленно наступать, что и приказал великий князь».

В тот же день, 26 августа, Палеологу приходит из Парижа телеграмма: «Из самого надежного источника получены сведения что два вражеских корпуса, находившиеся против русских армий, переводятся сейчас на французскую границу. На восточной границе Германии их заменили части ландвера. План войны Большого германского генерального штаба совершенно ясен и нужно настаивать на необходимости самого решительного наступления русских армий на Берлин. Срочно предупредите российское правительство и настаивайте». Итак, французскому правительству мало, что разгорелось сражение в Восточной Пруссии, нужно еще наступление на берлинском направлении!