1 августа 1914 - [20]

Казенная военная промышленность была всегда бельмом на глазу для российского крупного капитала. В предвоенные годы, ссылаясь на возможности частной промышленности в производстве вооружений (что оказалось блефом), монополисты пошли походом на считанные государственные заводы, обслуживавшие военное ведомство. В них они видели конкурентов и постарались заранее захватить потенциальный рынок вооружений для себя, нисколько не задумываясь, сумеют ли они обеспечить его. Но где там думать о трудностях военного производства, когда в воспаленном воображении заводчиков плясали цифры «Большой программы».

Уже в заявлении Совета съездов металлозаводчиков северного и прибалтийского районов на имя Совета Министров в мае 1908 года, выставлялось требование: «Расширение оборудования казенных заводов должно быть запрещено Советом Министров. Если ныне заказы военного и морских ведомств дают частным заводам только спорадическую работу, несмотря на огромные затраты сих заводов на специальное оборудование, пригодное лишь для целей государственной обороны, то справедливо ли со стороны государства ухудшать условия работы на сих оборудованиях отвлечением заказов на новые, никому не нужные расширения аналогичных оборудований заводов казенных. Да и допустима ли подобная непроизводительная трата денег».

Между тем, когда буржуазия заранее пыталась отхватить львиную долю пирога военных заказов, подготовка России к войне в военно-экономическом отношении шла ни шатко ни валко, частично по вине той же частной промышленности. По существовавшему порядку, ассигнования носили строго целевое назначение – оплата производилась по сдаче того или иного заказа, а с выполнением их заводы запаздывали. В результате в 1908 году 77% ассигнованных кредитов остались неиспользованными в кассе, в 1909 году – 60, в 1910 году – 43, в 1911 году – 33%. Только с 1912 года дело пошло веселей и, помимо прочего, потому, что Главное артиллерийское управление отчаялось в возможностях частных промышленников, да и сами размеры военного производства были более чем умеренными.

Так из-за просчетов оценки размаха будущей войны было резко сокращено производство винтовок. В России было три государственных оружейных завода, выделывавших тогда прославленную винтовку Мосина,– Тульский, Ижевский и Сестрорецкий с общей годовой производительностью в 525 тыс. винтовок. С

1907 года с казавшимся удовлетворением потребностей наряды на производство винтовок этим заводам катастрофически понизились, в 1911, 1912 и 1913 годах они работали соответственно на 7, 9 и 12% своей мощности В первые семь месяцев 1914 года самый мощный тульский завод с годовой мощностью в 250 тыс. винтовок дал 16 винтовок!

Но и в этих условиях заводчики не ослабили своих усилий,, домогаясь внести лепту в ружейное производство, где не было частных заводов. Натиск, сопровождавшийся буржуазной демагогией в адрес неповоротливого военного ведомства и воплями о патриотизме, оказался столь сильным, что генералы, ведавшие обеспечением, дрогнули. Главное артиллерийское управление в 1912 году решило провести опыт, выдав заказ на производство одной из простейших частей винтовки – нового прицела, необходимого в связи с переходом к остроконечной пуле. Три завода — петроградский механический и литейный, Барановский и Айваз – взялись за изготовление прицела. Первые два, — писал А.А. Маниковский — просрочив несколько контрактных сроков, наладить дела все же не могли и отказались от заказа. И только завод Айваза, хотя и выполнил этот заказ, но с большим запозданием. Вот результат этого опыта… Всего вышеизложенного, надеюсь, достаточно, чтобы понять, что выполнение всех этих предложений было совершенно не по сипам для их авторов, которые имели целью лишь одну наживу без малейшей гарантии как успеха дела, так и интересов казны».

Цепкие лапы промышленников тянулись буквально ко всему, что обещало прибыль, пусть эвентуальную, а тем временем срывалось самое необходимое. Попытка увеличить выделку латуни и мельхиора на казенном заводе встретило решительное противодействие металлообрабатывающей промышленности, представители которой добились через министерство торговли запрещение этого. В предвидении войны артиллерийское ведомство накопило на складах 215 тыс. пудов медного лома. Заинтересованные капиталисты добились в 1911 году решения государственного контроля о его распродаже. К на чалу войны более половины этого запаса было продано по 11 рублей за пуд, а с 1916 года, когда медь была исчерпана, пришлось платить по 25 рублей за пуд меди, ввозимой из-за границы. Обратились к русским промышленникам. Они потребовали громадных авансов для расширения отечественного производства меди.

Военно-экономическая подготовка страны к войне оказалась в тисках царской бюрократии и крупного капитала. Потребности, выясненные специалистами, так и не удовлетворялись. В 1906 году особая комиссия исчислила потребность казенной промышленности в дефицитном импортном сырье на два года войны в 28 млн. рублей. Было предложено немедлено закупить на эту сумму селитру, серу, алюминий, свинец, цинк, олово, никель, магний. Контролирующие министерства сочли: «государственное казначейство не может, согласиться на образование не приносящего дохода мертвого капитала, который может потребоваться лишь в случае гадательной войны». Военные снижали заявки, пока они не были утверждены в размере лишь 3 млн. рублей.