«Не могу сказать точно, случилось ли это во сне, или наяву. Должно быть, во сне — иначе, нет никакого смысла в том, чтобы Будда говорил по-английски, даже будь он изваян в бликах лунного света…».
«Дом был полон пурпурных занавесей. Тяжелых портьер цвета старого вина и запекшейся крови. Как в чертовом «Твин-Пиксе» — была там такая комната, выходя из которой, снова в нее попадаешь. Тут, впрочем, комнаты были разные, их было множество. Целый лабиринт».
«…с некоторых пор я начал терять остроту чувств — тех самых животных, плотских, сильных. Просто перестал чувствовать многие вещи, и все. С этим надо было что-то делать, пока я не превратился совсем уж в покойника.Ну, хвала богам, у нас как-никак была война. Так что, когда мы решили, что неплохо бы кому-то пробраться во вражий стан и устранить неприятельского вождя ударом ножа, имея при этом все шансы попасться, независимо от успеха мероприятия, и быть преданным самой мучительной смерти, я с радостью вызвался добровольцем».
